— Ну и убирайся отсюда к черту!
— Вот что... ты послушай...
— Не буду я тебя слушать! Я на этот кусок земли с малых лет силы трачу, я для семьи стараюсь. Ты была бы рада, если бы я все из дому вытащил? Тебе моя бережливость не по душе? Ты хочешь, чтобы мое дитя в черную годину погибло, ничего за душой не имея?
— Ты послушай! Отнеси, отдай деньги и расскажи все, как было. Если знаешь, помоги следователю. Я тебе не верю. Помнишь, тогда, если бы не я, ты бы не помог с бандитами расправиться. Ты зубы не стискивай, а сделай, как я говорю. Не то я сама пойду и все скажу. Сейчас же, сегодня же пойду. Ты слыхал, наверное, что следователь уже три дня как опять здесь?
Он не верил, что она может сказать. Ведь она — жена! Втянув голову в плечи, он пошел обратно на гумно.
— Пойдешь или нет? — крикнула Зося ему вслед.
Михал даже не оглянулся. Тогда она вошла в хату, одела девочку, взяла ее на руки и пошла.
— Я преступницей быть не желаю! В моей семье преступлений не будет! — крикнула она через двор.
Он был на гумне. Слышал или нет, но не откликнулся. Он увидал ее уже на дороге. Подумал, что она решила совсем уйти от него. Нельзя сказать, чтобы это его особенно огорчило, хотя тревога и кольнула. Однако он никак не мог подумать, что она пошла заявлять: «Ей же самой будет гибель, если меня заберут!»
— Ребенка оставь! — крикнул он. — Пропадет он с такой матерью!
Она оглянулась на голос мужа и пошла быстрее. Следователя она застала в сельсовете. Там же был и председатель колхоза и еще несколько человек.
— Что, Творицкая, — сказал председатель колхоза,— может, заявление принесла? Может быть, уговорила мужа в колхоз вступить?
— Это потом можно будет, тут другое дело... Я с вами хочу поговорить, — обратилась она к следователю.
Тот вышел с нею в боковую комнату. Она рассказала про деньги, поделилась своими мыслями и подозрениями.
— Может быть, он что-нибудь и знает. Я не говорю наверное, что он виноват, но эти деньги...
Люди видели, как она после этого возвращалась о ребенком домой. Шел мелкий сухой снег. Тучи нависли низко. Ноги скользили по мерзлой земле. Зося смотрела далеко перед собою, будто старалась разглядеть что-то за обледенелым полем. Она прижимала к себе девочку и говорила ей про лес, мимо которого шла, про снег, который она смахивала с ее личика. Поднимался ветер, тучи уходили за лес, на небе проступали звезды. Она любила звездное небо!
К дому она подошла со страхом. Если бы не ребенок, она, быть может, и не вернулась бы сюда. В окнах было темно. Зося толкнула дверь — она была заперта. Подняла руку — ключ, как и всегда, лежал на притолке. Вошла в хату, покормила девочку и уложила спать. «Славочка, дочушка! Спи, расти здоровая! Будь счастлива...» Славочка уснула, прижимая кулачок к губам, Зося вышла из дому. Михал работал, казалось, усерднее, чем обычно. Пот катился с него градом. На гумне, при тусклом свете керосиновой коптилки, он тесал бревно. Работа была не спешная и, вероятно, являлась для него тем же, чем для страуса песок, в который он от страха прячет голову. Было ли сейчас страшно этому человеку? Нет. Это можно сказать определенно. «Собственная жена меня не погубит!» Но в то же время он не мог отделаться от безотчетной тревоги и глушил ее трудом. С размаху бил он топором по бревну и в глубине души считал себя невинным перед всем миром и тем более перед женой. Помилуйте! Разве он убивал кого-нибудь, обкрадывал или в мыслях таил намерение кого-либо ограбить? Ведь он, невинная овечка, ни к какому преступлению непричастен! Невинная овечка пахала и сеяла, трудилась в эту осень больше, чем всегда! Разве не выползал Творицкий с плугом в поле, когда люди еще спали? А деньги? Он ведь их нашел, а не украл!
«Жизнь-то ненадежная, и каждое существо должно себе место выгородить... Ребенок! Слабенькая девочка!., А вдруг отца убьют когда-нибудь на войне, а она останется босоногой сиротой? Разве не обязан отец позаботиться о ней? А дело, на которое эти деньги были переведены в банк? Но что ему до того? Ведь там все чужие люди, которых он никогда не видал и, может быть, никогда и не увидит. Поди-ка попробуй попросить у них чего-нибудь. Дадут? Никогда! Припасешь — будешь иметь, а не припасешь — ничего у тебя не будет...»
— Слушай! — перебила жена его мысли. — Я заявила.
Он выпрямился, опустил топор к ногам. Вытер пот со лба. Что-то вроде усмешки скользнуло по его темному от тусклого света и неряшливости лицу.
— Заявила?
— Заявила. Следователь уже знает, что ты нашел деньги и не отдаешь их. На тебя падает подозрение, что ты где-то прячешь гораздо больше денег. Постарайся доказать, что ты только эти деньги нашел, если это и в самом деле так. А если нет, признайся во всем. Все равно дознаются — тогда хуже будет.