Портной хотел что-то сказать, но Нестерович перебил его:
— Ты молчи и никому ничего не рассказывай, чтобы не было лишних разговоров. Надо дать человеку спокойно работать. — Взглянул на Степуржинского. — А как же теперь называть тебя — Наумысником или Степуржинским? — Нестерович рассмеялся.
Степуржинский помолчал, потом ответил:
— Я уже давно Наумысник. Пусть так и останется.
— Ладно! — Посмотрел на портного. — А тебе еще раз говорю — молчи и работай себе на здоровье. — Посмотрел на часы. — Давайте, товарищи, спать, завтра рано на работу вставать.
Наумысник и портной ушли. Нестерович вышел за ними. Он постоял на крыльце, чтобы посмотреть, как расстанутся его гости.
— Ну, прощай! — сказал портной довольно приветливо.
— Спокойной ночи! — хмуро ответил Наумысник.
Они разошлись в разные стороны. Нестерович думал о слабовольной натуре портного — очень уж легко поддается он чужому влиянию: то было загорелся, а как услыхал, что ничего страшного нет в том, что Наумысник — это Степуржинский, сразу же размяк и даже распрощался с ним по-дружески. Нестерович усмехнулся. Он увидел, как Наумысник направился к себе домой. Нестерович вернулся в комнату, снял телефонную трубку и сказал уполномоченному по охране строительства:
— Очень возможно, что Наумысник вскоре захочет совсем исчезнуть отсюда.
Потом повесил трубку, поставил будильник на семь часов и лег в постель.
Портной, по совету Нестеровича, молчал. Больше того — он даже стал забывать о происшествии с Наумысником. Так удалось Нестеровичу одним словом убедить его. Только раз портной не вытерпел: решил, что дело это должно быть интересно землякам Наумысника, и рассказал всю историю Зосе Творицкой.
Был выходной день. Зося, как и всегда, пришла к Славе рано и застала ее в яслях. Девочка бросилась к ней на руки, обняла ее за шею, начала смеяться, шалить, вытаскивать гребенки из Зосиных волос и приговаривать:
— Мамочка, я люблю тебя вот как крепко!
— И я тебя, Славочка, люблю! — каждый раз отвечала Зося.
— Мама, сегодня опять выходной день? Ты пришла. Ты весь день будешь со мной?
— Весь день. Попозже сходим к Ирине. Почему ты сегодня у нее не ночевала?
Слава смеющимися глазами посмотрела на мать.
— А к Ирине мы сегодня не пойдем!
— Почему?
— Никогда не угадаешь... А... потому... не... пойдем... — говорила Слава, делая паузы после каждого слова и наблюдая за впечатлением, какое это производит на мать, — что сама Ирина скоро придет сюда и будет, рассказывать нам новую сказку. Она нам каждый раз новую сказку рассказывает. А теперь, мама, я тебе что-то покажу. Иди за мной. Тихонечко, тихонечко. Вот так. Теперь стой и ничего не говори, а то испугаешь...
— Кого? — прошептала Зося.
— Вон, видишь, под той елочкой какая густая трава? Туда нельзя ходить!
— Почему?
— Потому что там птенчики! Их нельзя пугать! А теперь иди сюда и можешь говорить. Ого, как уже много!
— Чего?
— Видишь, вчера тут выскочили два гриба, я это место приметила, чтоб сегодня найти. А теперь смотри, эти два гриба уже какие большие, а около них сколько маленьких из земли вышло! Это, наверно, их дети! Но только это волчьи грибы, кушать их нельзя, я знаю. Они вредные. А посмотреть на них — они такие красивые! А знаешь, мама? Я уже скоро в школу пойду. А там в школе заведующая Ирина... Посмотри, мамочка, у тебя на ноге рыжий муравей!..
Слава не могла устоять на месте. Она кружилась, бегала, показывала матери мох и цветы, разглядывала птичек на деревьях и авторитетно называла их. Она объясняла, почему в лесу роса держится дольше, чем в поле, почему в этом году должно быть много грибов.
— Очень тепло и дождики льют. Это Нестерович сказал. Скоро настоящие грибы пойдут.
— Надо говорить «дядя Нестерович».
— Да я все забываю! Ну ладно.
Через час пришла Ирина. Дети собрались в кружок. Опустившись на траву и усадив Славу к себе на колени, Ирина начала рассказывать очередную «сказку выходного дня». Такая сказка обычно отнимала минут двадцать. Незадолго до окончания Ирина и Зося увидели портного. Он стоял, прислонившись к дереву, и слушал. Когда сказка была окончена и дети отправились гулять, портной подошел к Ирине.