Через час с небольшим я подошел к знакомому подъезду. Как будто и не минуло полных двое суток, и я покинул это место всего несколько минут назад. Если бы не обилие происшествий случившихся за это время сложившееся ощущение было полным.
Памятуя о том, как мой покой позапрошлым вечером был нарушен незваным визитёром, я у входа в подъезд поставил на растяжку сигнальную ракету. Всё-таки на мою жизнь гость не посягал, но и просыпаться в обществе чужака во второй раз не хотелось. Поэтому установил не гранату, а свето-шумовую преграду. Такой сюрприз и меня оповестит и чужака, если он опять заявится, отвадит.
Прямо на полу я разложил конфорку, поджёг на металлическом блюдечке таблетку сухого спирта и сперва, подогрел вскрытую банку тушенки, а после поставил на огонь кипятиться кружку воды для чая. Съел мясо вместе с полученной в качестве подаяния кукурузной лепёшкой. Пришлось добавить вторую таблетку сухого спирта, чтобы вода закипела, заварил чай и только тогда взялся за изучение злосчастной сумки.
Присев у окна так чтобы свет из щели между ставнями падал под нужным мне углом, и лишний раз, убедившись, что пломба сорвана, распустил тесёмки и вывалил содержимое вализы у своих ног.
Денег, конечно, не оказалось, но письма на месте. Все двенадцать. И все вскрыты. Большая сургучная печать на каждом взломана. При таком раскладе их возвращение не играло особой роли в моей дальнейшей судьбе: я отвечал головой не за бумагу, а за информацию. Так, или иначе — виновен.
Теперь мне нечего терять.
Открыл первый конверт и, пробежав глазами текст, отбросил в сторону: обычная бухгалтерия. Второе и третье — туда же: переписка главного казначея ГГО с инспектором по сбору налогов. Ты мне, я — тебе. Хотя даже за эту невинную переписку обоих можно было смело поставить к стенке. К счастью для них, должностные злоупотребления меня сейчас мало интересовали.
Четвертый извлеченный из сумки конверт оказался пуст. Я покрутил его в руках и отправил вслед предыдущим, подозревая, что кроме наличности там ничего раньше и не было. Об этом я догадался, прочитав имена отправителя и получателя. Вот так разрушаются привычные жизненные устои — стоило раньше прочитать хотя бы одно из писем, ради которых я рисковал своей задницей и… да ничего бы, наверное, не произошло. Смиренно выполнил бы свои обязанности, получил честно заработанное вознаграждение и, благополучно забыл, решив, что не моего ума это дело.
Стыдно признаться, но я никогда особо не вникал в, то, что делаю. Мне сказали нужно, я ответил так точно.
Я выбросил несвоевременные мысли о своей роли в мироустройстве из головы и продолжил изучение бумаг, и лишь одно письмо из всех вызвало у меня интерес.
Вот его содержание:
«Уважаемый Анатолий Иванович!
Я полностью разделяю вашу обеспокоенность по поводу интересующего нас объекта, и, к сожалению, не могу сообщить ничего нового или сколько-нибудь существенного. По прошествии пяти лет со времени обнаружения, несмотря на первоначальный прогресс никакой положительной динамики не наблюдается.
Следуя обусловленных между нами прежних договорённостей и установок, объект перемещён в естественные условия, и в данный момент состоит на егерской службе ГГО. Объект полностью адаптировался и кроме обрывочных сведений о своём прошлом ничего вспомнить не может, видимо сказываются последствия длительной (я подозреваю более пятидесяти лет) нарколепсии.
Во всяком случае, его куратор ручается, что улучшений нет, наши контакты происходят ежемесячно и никаких свежих сведений от него не поступало.
Объект по-прежнему убежден в мысли что родился и вырос в одной из общин, в которой он проживал некоторое время в период его адаптации до перемещения в егерское подразделение.
Очевидно полное замещение базовой памяти вымышленной.
В этой связи считаю целесообразным физическое устранение объекта, в виду невозможности его дальнейшего использования, и возможных в будущем непредвиденных осложнений. Решение дальнейшей судьбы объекта возлагаю на ваше личное усмотрение, и готов согласиться с ним каково бы оно ни было.
Что касается сведений, о возможном обнаружении координат могущих способствовать расшифровке маршрута графически изложенного объектом в первые дни контакта, то высылаю на ваш запрос новую, составленную, на основе трёх отдельных глубоких экспедиций карту. Аналитический отдел усмотрел в подобной комбинации наибольшие шансы на благополучный исход вылазки, оценивая их как 94,46 %.
Но прошу учесть возросшие в разы попытки некоторых отдельных групп самостоятельно обнаружить город, именуемый в простонародье „Легенда“, в чьём существовании уже нет ни малейших причин, сомневаться.
На этом фоне прошу, увеличь муссирование слухов о возникновении в заброшенных районах города новых, неизвестных ранее форм мутантов, для усиления панических настроений и настороженного отношения к пропаганде некоторых противопоставляющих себя действующему порядку личностей, среди которых особенно усердствуют егеря. Которых считаю, фанатиками и ни сколько им не доверяю.
Работать с ними неудобно!!! (Дважды подчёркнуто).
Не понимаю, почему вы до сих пор не прижали всю их свору к ногтю? Но думаю, что у вас есть на то, разумные причины, в которые вы не считаете нужным меня посветить.
В свою очередь для надёжной подпитки распространяемых слухов удваиваю работу в лаборатории по основному направлению. Уже готов новый вид сыворотки, на основе изначальной субстанции, усиливающей агрессивное воздействие радиации на исходный материал.
Однако полученные образцы крайне не стабильны, излишне агрессивны, полностью не подчиняемы и не способны функционировать более 96-и часов. Но полагаю что этого вполне достаточно для поддержания определённой угнетающей ауры в центральных районах, иначе пришлось бы их отстреливать на окраинах города, что согласитесь крайне неудобно (подчёркнуто один раз)!
P.S. Последняя поставка материала была задержана. Попрошу избегать подобных задержек впредь.
С уважением Ф.Р.К.»
Любопытный документ, я даже про чай забыл.
Значит, город всё-таки есть. В этом они уверены. Значит и слухи о нечисти тоже они распускают. И вдобавок что-то там химичат в каких-то лабораториях. Я вспомнил напавшего на меня полуразложившегося гада, и тяжёлая муть поднялась от желудка к горлу. Я невольно потянулся к кружке и сделал глоток остывшего безвкусного чая. Я вспомнил, что на том не то человеке, не то примате были военного образца ботинки и обрывки амуниции. И от мысли, над каким они там материалом экспериментируют, меня замутило ещё сильнее. Это же…это…. Нет, в голове не укладывается, чтобы руководство ГГО было в курсе происходящего и уж тем более само было в этом завязано по уши.
Но открывшаяся правда не столько потрясла меня, сколько обезоружила, лишила главного, что наполняло без остатка мои дни.
А что там было о егерях? Фанатики. Так было сказано в письме. Неудобные фанатики. Вот вся благодарность Главной Государственной Общины за пролитые ради нее кровь и пот. И главное кого-то из егерей приготовили на заклание. Не знаю кого именно, но меня всё равно замутило от отвращения к самому себе, что я пусть и, не зная того способствовал замыслам против своего товарища. Надо же быть таким ослом.
Только теперь, когда прочитанная переписка власть предержащих раскрыла мне глаза на реальное положение дел, понял, что уже ничего не удерживает меня на службе. Все, поишачил и хватит. С голоду не пропаду.
Как ни старался бодриться, на душе все равно будто кошки скребли. Такое ощущение, что отобрали что-то родное и очень любимое, к чему был привязан. Еще бы: когда вырывают сердце — отбирают жизнь. Вот и у меня, отобрав полжизни, отданной службе в клане егерей, украли половину сердца. Смысл жизни, всё ради чего я столько трудился и терпел лишения, обернулся обманом. Выдрав листок из книжки, присвоенной в архиве «Водоканала», свернул самокрутку и закурил. Делая короткие затяжки, я улёгся. К концу бумага загорелась, раздавил окурок между ладонями, обожгло — несильно.