— Есть еще одна причина, — я прекратил есть и посмотрел в глаза Николаю. Если хочет честного ответа, он его получит. — Учитывая обстоятельства, в которых оказался мой род, для меня это единственный путь вернуть уважение к нашей фамилии. Во всяком случае, с этого стоит начать, а потом уже… разобраться во всем остальном.
— Вот это уже ближе к делу, — кивнул он. — Мне нужно было услышать это от вас. Мы хотим затеять большое дело и вы, возможно, будете в нем участвовать в числе прочих. Поэтому мне необходимо знать — насколько лично я могу доверять вам. Ведь вы могли затаить обиду…
— На вас мне нечего обижаться, Ваше Императорское Величество — так сложились обстоятельства.
— Вот как? — удивленно посмотрел на меня Романов. — Почему вы так говорите?
— У меня есть основания полагать, что моего отца подставили. Поэтому никакой обиды на вас у меня нет, но вот на некоторых прочих она имеется…
Какое-то время в комнате было тихо. Император молча пил сок, а я заканчивал с грушей, которая к этому моменту начала казаться мне безвкусной.
— Я тоже буду честен с вами, виконт, и вот что скажу… Ваш отец… Я был знаком с ним и он мне нравился. Когда вскрылось это дело, я даже не поверил, что это так, но… В общем, я понимаю, что вы хотите добиться восстановления доброго имени Михаила Федоровича…
Он замолчал и я воспользовался паузой.
— Не только восстановления его доброго имени, но еще я очень хочу справедливости. Мне кажется, что добиться этого моя прямая обязанность.
— У вас есть какие-то конкретные обвинения и доказательства, виконт?
— Пока нет, но я буду стараться их найти.
— Понятно, — усмехнулся Романов. — Достойное желание, если, конечно, оно имеет под собой какие-то основания. Ну и то, что не бросаетесь обвинениями, пока этих самых доказательств у вас нет — это тоже правильно. К чему сотрясать воздух пустыми словами? Кстати, у меня к вам вопрос — вы знаете, что в Саратовской жандармерии вас называли Кровавым Бароном?
— Неужели? — надо же, какие интересные вещи всплывают за завтраком с Императором. — С чего бы?
— Вам лучше знать, — с улыбкой ответил он. — Может быть потому, что вокруг вас все время происходили весьма странные и загадочные события? Насколько я успел понять, их было довольно много за сравнительно небольшой период.
Так, значит с моим послужным списком он познакомился весьма подробно. Хотя, чему я удивляюсь — разве я поступил бы как-нибудь иначе?
— Видит Бог, я этого не хотел. Почему-то так происходит, что меня все время кто-то хочет убить.
— Я тоже обратил на это внимание, — хмыкнул Николай. — В связи с этим у меня к вам будет просьба — постарайтесь сделать так, чтобы в столичной жандармерии за вами не закрепилось аналогичного прозвища.
— Разумеется, Ваше Императорское Величество. Вообще-то, по натуре я весьма добр.
— Тогда давайте на этом и завершим нашу трапезу. Мне было приятно с вами познакомиться, виконт. Надеюсь, мы еще с вами увидимся.
Встали из-за стола мы с ним одновременно. Он еще раз кивнул мне и все той же стремительной походкой вышел из комнаты, оставив меня одного.
Великое княжество Московское.
Москва.
Кремлевский дворец.
Глава тайной канцелярии Игнатьев Яков Дмитриевич, который в Империи был более известен по прозвищу Ворон, очень нервничал. На его памяти Император вызывал его вечером во дворец лишь трижды, предпочитая все важные вопросы решать до обеда.
Игнатьев мерял шагами императорскую приемную и размышлял, чем могла быть вызвана такая срочность. Мысли громоздились одна на другую, но ничего полезного в голову не приходило. Он уже перебрал десятки возможных вариантов и каждый из них под особую срочность не подходил. В конце концов, он бросил эту затею и теперь просто пребывал в раздраженном от непонимания настроении.
Больше всего его томило ожидание. Он находился в приемной уже около сорока минут, а Император все никак его не звал и был занят каким-то важным совещанием. Наконец, тяжелые деревянные двери императорского кабинета распахнулись и в приемную потянулась вереница Мироходцев. На нашивках сплошь черепа с драгоценными камнями вместо глазниц, что говорило об их высоких званиях, хотя некоторые из них и вовсе обходились без нашивок.
Отлично зная кто такой Ворон, все они проходили мимо, стараясь не встречаться с ним взглядом — мало ли по чью душу здесь этот человек? Без особой необходимости общаться с ним желания ни у кого не возникло. Последним из кабинета вышел сам Император и улыбнулся Игнатьеву: