В аэропорт Владыкин пожелал отвезти меня лично, так что перед вылетом мы с ним еще распили бутылку коньяка, чтобы дорога была легкой. Затем он пообещал вскорости навестить меня в столице — и на том мы расстались.
После горячительного дорога и в самом деле показалась не самой тяжелой. Практически весь полет я сладко спал и проснулся, когда меня разбудила симпатичная стюардесса и сообщила, что мы уже в Москве.
Меня ждала машина, которую наняла Варвара. Кстати, надо будет подумать — может быть, стоит завести себе симпатичную помощницу какую-нибудь? Такую, чтобы с головой дружила. А то пока я объяснял Варваре, что мне от нее нужно, нервных клеток истратил больше, чем за все время обучения со Ждановым. По хозяйству тетка, конечно, хорошо управлялась, а вот со всем остальным… В общем, над помощницей нужно будет подумать.
Отправить женщин в Барвиху за несколько дней до моего приезда, было очень правильным решением. К тому моменту, когда я приехал, мое владение уже совсем не выглядело таким же покинутым и немного мрачным, каким оно показалось мне в прошлый раз.
На входе меня встречал бравый Никодим с лихо закрученными усами. Запаха от него я не услышал, но мне все равно показалось, что он малость выпивши. Вот же, паршивец! Как он умудрился так, чтобы запаха не осталось? Надо думать, что это некий профессиональный навык.
Затем мне на грудь бросилась Варвара и принялась содрогаться в рыданиях, приговаривая между всхлипами, что я повзрослел, возмужал и стал похож на батюшку еще сильнее.
Глядя на нее, даже Бьянка не удержалась и пустила слезу. Последней к ним присоединилась Лиза, которая к моему приезду навела эффектный макияж. Правда, теперь тушь у нее потекла по щекам… но, по крайней мере, она старалась.
Остановить бесконечный поток женских слез мне удалось минут через десять, да и то, это сделал не я, а Тосик, которому надоело сидеть на одном месте. Увидев его Варвара перекрестилась, а счастливая Бьянка схватила плюшевого на руки.
— Белиссимо бамбини! — сказала она, сдавив зверюшку так, что большие зеленые глаза Тосика, чуть не вылезли из орбит.
— Карамбааа…. Димиииирр….
Пытаясь спастись, он протянул ко мне лапки, но я решил оставить его с дамами — уж лучше плюшевый, чем я. На всякий случай, я погрозил Никодиму пальцем и пошел в дом. Начнем потихоньку обживаться.
Департамент Великого Московского княжества располагался в очень примечательном здании, которое было похоже на небольшую средневековую крепость. Хотя по нему и было видно, что это не историческое наследие столицы, а новодел, построено было очень неплохо и выглядело внушительно.
В новой форме, с нашивками капрала, я топал по длинному узкому коридору и мои шаги отдавались вокруг гулким эхом. Не знаю почему, но обстановка внутри Департамента неуловимо напомнила мне Саратовскую Академию Мироходцев. Было что-то схожее.
Меня ждали в кабинете 217 к десяти часам утра, и я прибыл вовремя. Для приличия постучал в дверь, но не дождался приглашения и вошел внутрь.
Обстановка внутри довольно большого кабинета была весьма аскетичной. Длинный стол, вдоль которого в два ряда тянулись стулья, длинный кожаный диван, несколько шкафов и огромный аквариум в полстены — вот и всей обстановки. Правда, мебель из какого-то розового дерева, которое я вижу впервые, а в остальном все довольно просто.
В конце стола сидел мужчина, примерно сорока лет. У него было худое, немного вытянутое бледное лицо, но при этом какой-то удивительно острый и колючий взгляд. В какой-то момент мне показалось, что если он задержит его на мне дольше чем на несколько секунд, то проткнет меня насквозь.
Мужчина был в форме, но без знаков различия, поэтому его звание осталось для меня пока загадкой.
На одном из стульев напротив него сидела Екатерина Салтыкова собственной персоной. Увидев меня, лицо Екатерины тронула легкая улыбка — видимо максимум, который она могла позволить себе в данном случае.
— Капрал Соколов Владимир Михайлович, прибыл согласно переводу из Саратовского княжества, — представился я.
Мужчина молча кивнул и указал на стул напротив себя. Я сел за стол, кивнул Салтыковой и стал ждать дальнейшего развития событий. Наконец ему надоело дырявить меня глазами и он повел разговор.
— Как устроились в Москве, Соколов? — голос у него был тихий и вкрадчивый, наверное, именно так разговаривали бы удавы, если бы умели это делать.