Добравшись до мраморной арки и порога Священных ворот, мои солдаты опустили копья и расселись кучками. Знамена Богини поставили подальше, чтобы не прогневать богов, владеющих этой землей. Я послал мальчишку в Оракул, спросить Пифию, могу ли я войти.
Вскоре воины в золотых шлемах с забралами в виде лиц встретили меня. Оракул заполнила толпа горожан, потерявших все, чем владели. Люди сидели плотными рядами, неподвижно и молча, лишь изредка поднимая на нас глаза. Оружие бежавших сюда воинов было сложено у Священных ворот.
Пифия ждала меня в увитой виноградом беседке в садике на холме. Сожженный горд был виден отсюда особенно ясно и пугающе. Каким неуместным казался теперь этот изобильный, спокойный сад!
Мы сели рядом и угостились сладостями. Я хорошо знал Тамир еще со времен учебы в Академии Пророков, что в мире Переплетенных Древ.
Некоторое время мы с Тамир молчали. Сейчас, много лет спустя, могу сознаться себе — обаятельная, статная, всегда спокойная Тамир нравилась мне в годы учебы — по-настоящему кружила голову! Если бы я не относился к семье, преданной Тшарат, а она — к роду Жриц Госпожи олив, мы (кто знает) могли бы и пожениться. Но… человек идет по пути своих богов.
Ее точные, грациозные движения остались прежними, как и лежащие на плечах густым водопадом темные волосы. Но няня с младенцем сидела чуть поодаль, а очень похожая на Тамир серьезная девочка лет шести о чем-то горячим шепотом просила статую Госпожи олив. Как идут годы…
Тамир давно стала женой одно из первых граждан родного полиса, а я, как требует мое положение, сочетался браком с дочерями многих знатных слуг Великого царя.
Молча мы сидели рядом и смотрели на сгоревший город и флот царя, заполнявший бухту до самого горизонта.
— Мне очень жаль, что мы встретились так, — я и сам понял, как глупо это прозвучало.
— Таши… — ее синие глаза взглянули мне в лицо, — такова была воля твоей богини. Госпожа олив тоже призывала моими устами к этой войне. Так уж повелось, что люди платят за помощь божества участием в войнах небожителей… — Голос ее прервался. Тамир порывисто сжала чашу с душистым напитком. — Хуже то, Таши, что это (она обвела чашей сгоревший город) лишь начало. На помощь Союзу Островов идут остальные города Элиддании — с того берега моря. Сотни кораблей… с ними шествуют их боги.
Она помолчала и сказала тихо — Таши! Весь пантеон Элиддании соберется здесь против твоей Богини.
Я помрачнел.
— А много у вас Детей богов для жертв? Прости, Тамир, ты не обязана отвечать! — спохватился я.
Но она махнула головой. — Я могу сказать тебе, рано или поздно Великий царь узнает это сам — шпионы его повсюду. У нас ни одного человека, кем можно подпитать силы богов.
Вернувшись на корабль Великого царя, я погрузился в раздумья. Руки мои привычно приносили вечернее жертвоприношение (пять козлов с позолоченными рогами и один теленок из священного стада), уста изрекали обычные молитвы, а разум лихорадочно работал.
Итак, если Великий царь победит, то флот его выжжет города на нашем берегу, пересечет море, а потом уничтожит города Элиддании и там — на родине этого народа. Это будет катастрофа…
С горечью должен признаться, что мы всегда были варварами — мои чернокожие предки-шаманы, их потомки, служившие Великим царям и даже сами Великие цари. Темные разумом, во власти суеверий, не знающие ничего ни об иных мирах, ни об истинной природе богов, не умеющие ценить удовольствие от чтения свитков и от картин…
Искусством нашим были грубые статуи, вершинами словесности — темные тексты священных табличек и рассказы певцов о набегах и эпических попойках богов и героев. Мы сами не подозревали о своем варварстве, ибо таков был весь известный нам мир.
Так было до того, как три поколения назад в наши края пришли философы и софисты городов Элиддании, где боги дают людям свободу размышлять и творить. Уча за деньги и ради славы, Элидданы постепенно вытащили нас из болота тьмы к свету знания, открыли глаза на чудеса и красоту мира. Не будь их, мы не знали бы даже истиной природы мироздания — темные пешки в руках богов. Думаю я, потому Эбеновая богиня и объявила поход против Элиддании.
Объявила моими устами… Она — дикарская богиня и нисколько не изменилась с той далекой поры, когда голые жрецы приносили ей тощих козлят после удачной охоты. Она думает, что люди должны бояться, а не понимать. Богиня не успокоится, пока Великий царь не сожжет все города Элидданов, а жителей не переселит на другой край империи — в бесплодные равнины диких кахазов. И тьма снова не опуститься на мир, где будут догорать угольки знаний.