Уоррен присвистнул.
– Я никогда не рассматривал это с такой точки зрения.
– Одним словом, если твои подозрения о сестрах Тьмы верны, хотя я этого вовсе не утверждаю, то, если я останусь аббатисой, мне станет гораздо труднее вычислить их.
– Но для аббатисы Аннелины это труда не составило.
– Откуда ты знаешь? Может, не будь она аббатисой, она обнаружила бы их много лет назад, когда еще могла с ними справиться. Может, она избавилась бы от них до того, как они начали убивать мальчиков и забирать мужской Хань, увеличивая свое могущество. А так она обнаружила их слишком поздно и в результате погибла.
– Они могут испугаться того, что тебе все известно, и неосторожным поступком выдать себя.
– Если во Дворце еще остались сестры Тьмы, то они будут лишь рады видеть меня аббатисой, которая связана делами по рукам и ногам и не встает у них на пути.
Уоррен потеребил губу.
– Но все же должна быть какая-то польза от того, что ты стала аббатисой.
– Это всего лишь большая помеха в борьбе с сестрами Тьмы. Уоррен, ты должен помочь! Ты знаешь книги. Там наверняка есть что-то, что поможет мне выпутаться!
– Аббатиса...
– Прекрати так меня называть!
– Но это твой титул! – раздраженно хмыкнул Уоррен. – Я не могу называть тебя по-другому. Сестра Верна вздохнула.
– Аббатиса, я имею в виду аббатиса Аннелина, просила друзей называть ее просто Энн. Раз уж я теперь аббатиса, то и ты называй меня Верной.
Уоррен задумчиво нахмурил бровь, потом произнес:
– Ну... Наверное, мы с тобой друзья.
– Уоррен, мы больше, чем друзья. Ты – единственный, кому я безоговорочно доверяю. Кроме тебя, больше никого не осталось.
– Значит, Верна, – кивнул он и задумчиво закусил губу. – Ты права, Верна. Я знаю книги. Мне известны предъявляемые к аббатисе требования, и ты им полностью соответствуешь. Правда, ты молода для аббатисы, но прецеденты уже бывали. Закон не ставит возрастных ограничений. Вдобавок к тому ты обладаешь Хань трех сестер. Нет сестры, по крайней мере сестры Света, равной тебе по силе. Этого уже достаточно, чтобы назначить тебя на этот пост. Основное требование к аббатисе – могущество, полное владение Хань.
– Должно быть что-то, Уоррен! Думай!
Голубые глаза отразили глубину его знаний – и сожаления.
– Верна, я хорошо изучил книги. В них все изложено предельно ясно. И там строго-настрого запрещено законным образом избранной аббатисе отказываться от выполнения своих обязанностей. Только смерть может ее освободить. У тебя нет никакой возможности отказаться от должности, если только Аннелина Алдуррен не оживет и не потребует обратно свой титул. Ты – аббатиса.
Верна тоже ничего не могла придумать. Она оказалась в ловушке.
– Эта женщина портит мне жизнь, сколько я себя помню! – в ярости воскликнула Верна. – Она настроила на меня этот проклятый кокон, я знаю! Я знаю, что она его замкнула. И поймала меня. Как жаль, что я не могу ее удавить!
Уоррен ласково коснулся ее руки.
– Верна, неужели ты можешь позволить какой-нибудь сестре Тьмы стать аббатисой?
– Конечно, нет!
– А Энн, по-твоему, могла бы?
– Нет, но я не вижу...
– Верна, ты сказала, что не можешь доверять никому, кроме меня. Подумай об Энн. Она оказалась в таком же положении. Она не имела права дать сестре Тьмы хотя бы мизерную возможность стать аббатисой. И она умирала. Энн сделала единственное, что было в ее силах. И она не доверяла никому, кроме тебя.
Верна потрясение уставилась на Уоррена, его слова эхом отдавались у нее в голове.
Рухнув на ближайший гладкий камень у кромки воды, она закрыла лицо ладонями.
– О Создатель! – прошептала она. – Какая я эгоистка!
Уоррен присел рядом с ней.
– Эгоистка? Упрямая, это бывает, но уж никак не эгоистка.
– Ох, Уоррен! Должно быть, ей было так одиноко! Хотя бы Натан был с ней... до самого конца.
– Уоррен кивнул. Помолчав, он произнес:
– У нас много проблем, да, Верна?
– Полный Дворец, Уоррен, в красивой обертке и с золотым кольцом вместо ленточки.
Глава 7
Ричард зевнул, прикрывая ладонью рот. Он так устал от того, что не спал почти всю предыдущую ночь, не говоря уже о схватке с мрисвизами, что с трудом передвигал ноги. Преследуемый чередой запахов, от приятных до отвратительных, он пробирался по лабиринту улиц и улочек, стараясь держаться поближе к домам и избегать людных мест. Госпожа Сандерхолт указала ему направление; Ричард в общих чертах придерживался его и надеялся, что не заблудился.
Всегда знать, где находишься и как добраться туда, куда направляешься, дело чести любого проводника. Но так как Ричард был лесным проводником, он полагал, что ему простительно потерять направление в городе. Кроме того, и лесным проводником он давно уже не был и не думал, что когда-нибудь станет им вновь.
Тем не менее он знал, с какой стороны солнце, и несмотря на все усилия, которые прилагали узкие улочки, темные переулки и беспорядочно разбросанные дома со слепыми фасадами, юго-восток оставался юго-востоком. Он просто использовал в качестве ориентиров наиболее высокие здания вместо деревьев и особенностей ландшафта и старался не волноваться, если порой шел не по той самой улице, о которой говорила госпожа Сандерхолт.
Ричард ткал свой путь мимо бедно одетых лоточников, продающих горшки с сухими кореньями или садки с голубями и рыбой, мимо углежогов, толкающих перед собой тележки с углем и нараспев выкликающих цену, проходил мимо сыроваров в ярких красно-желтых камзолов, мимо мясных лавок со свиными, бараньими и оленьими тушами, мимо продавцов соли, предлагавших ее в разных видах и упаковках, мимо пекарей, продающих хлеб, пироги и пирожные, мимо торговцев птицей, пряностями, зерном, вином и элем и тысячами прочих товаров, выставленных в витринах или прямо на улице. Покупатели отчаянно торговались, жалуясь на высокие цены, – и вдруг Ричард сообразил, что неприятное ощущение, которое он испытывает почти всю дорогу, это предупреждение: за ним следят.
Встревоженный, он огляделся; среди множества лиц вокруг не было ни одного знакомого. Меч Ричард предусмотрительно скрыл под плащом, чтобы не привлекать внимания. Во всяком случае, вездесущие патрули не особенно им интересовались, хотя некоторые д'харианцы поглядывали на Ричарда с таким видом, словно чувствовали опасность, но не могли определить ее источник. Ричард ускорил шаг.
Ощущение было довольно слабым: вероятно, преследователи держались на расстоянии, и он не мог их увидеть. Но тогда как же узнать их в толпе? Ричард оглядел ближайшие крыши, но ничего подозрительного не обнаружил.
На углу Ричард остановился и некоторое время наблюдал за толпой, текущей вверх и вниз по улице, в надежде заметить преследователей, но опять не нашел ничего, что могло бы его насторожить.
– Медовый пряник, мой господин?
Ричард обернулся и увидел стоящую за крошечным шатким столиком девочку в не по росту большом пальто. На вид ей было лет десять-двенадцать, но Ричард не был силен в определении возраста маленьких девочек.
– Что?
Девочка показала на столик.
– Медовый пряник. Их выпекает моя бабушка. Они очень вкусные, уверяю вас. Всего только пенни. Пожалуйста, купите хотя бы один, господин мой! Вы не пожалеете.
Старуха, сидящая позади девочки на коричневом одеяле, расстеленном прямо на снегу, улыбнулась Ричарду. Ричард ответил легкой улыбкой, одновременно прислушиваясь к своим ощущениям и пытаясь определить характер тревоги. Девочка и старуха с надеждой ждали.
Ричард еще раз оглядел улицу и, глубоко вздохнув, полез в карман. Скача в Эйдиндрил, он за две недели почти не останавливался, чтобы поесть, и до сих пор ощущал некоторую слабость. Но у него были только серебряные и золотые монеты из Дворца Пророков, и Ричард сомневался, что в мешке, оставленном во дворце Исповедниц, мог бы найтись хоть один пенни.
– Я не господин, – сказал он, пряча в карман все деньги, кроме одной серебряной монеты. Девочка показала на его меч.
– Тот, у кого такой замечательный меч, может быть только благородным господином.
Старуха перестала улыбаться. Не сводя глаз с меча Ричарда, она медленно поднялась на ноги.