Вместо ответа мне дарят короткий хмык, а дальше все идет по кругу: заплетание волос, капля духов из-под полы, и теперь я ощущаю, что Грион действительно скоро будет ждать меня. Не найдя отклика в душе, мысль теряется в ворохе остальных, связанных уже с Исповедником, и я, видя, как Дайна заканчивает приготовления, глубоко вздыхаю. Ну что ж, прощай, лечебница. Отпуск закончился...
Сиделка ведет меня на первый этаж, затем через пропускную и тамбур на улицу, где меня должен ждать мобиль. Не знаю, будет ли Грион один или с кем-то, честно говоря, мне бы хватило и вида одного мужа. За полгода я привыкла к тихому существованию в лечебнице. Я, наверное, стала ненавидеть людей...
Выйдя за дверь и ощущая, что с этого момента мое сопровождение заканчивается, я оглядываюсь на Дайну в последний раз. Мне почему-то остро необходима ее поддержка после того, как мы поделились своими мыслями друг с другом прошедшей ночью. И она понимает меня с полуслова, кивая с ее заметной улыбкой, так что, снова повернувшись и начав двигаться по неширокой дорожке, выложенной камнем посреди зеленого газонного поля, я делаю шаги навстречу мужу уже более уверенно.
Он выходит из мобиля, стоит мне только ускориться. Огибает со стороны водительской двери и спешит открыть передо мной калитку, ведущую из лечебницы. Один последний шаг - и я оступаюсь, словно сомневаюсь в том, что сегодня мне нужно уходить. Упасть не дают, осторожно принимая в свои объятия. Грион в повседневной форме. Вблизи я понимаю, что она не черного, как мне показалось изначально, а темно-серого цвета. Это оттенок судей...кем же теперь является Грион?
Бросив короткий взгляд на его предплечье, я замираю в почти священном ужасе: там красуется нашивка из трех тонких белых полосок. Трилистник - символ инквизиции...какую игру затеял муж на этот раз?!
Понимаю, что пауза затягивается, а потому отстраняюсь от Гриона, ощущая, с какой неохотой он это позволяет. Успеваю заметить становящийся нормальным зрачок. Опять? Что-то точно в этом мире пошло не так...
- Здравствуй, Грион.
- Здравствуй...Ви.
- И давно ты в инквизиторах? - я нарушаю красоту момента, не сильно заботясь о том, что на Гриона, рука которого в попытке удержать меня забралась под куртку и теперь удерживает лопатки, все еще действует излишняя близость. Это ж надо было так подставиться...
- Восемь месяцев, - спокойно отвечает он, и я не вижу во взгляде торжества. Это не тот факт, которым он хотел бы передо мной похвастаться. Значит, тут что-то другое. Связанное с непосредственными должностными обязанностями.
- Удобно работать на Верховного Судью, правда? - проницательно спрашиваю я, но муж не отвечает. Вместо этого он восстанавливает между нами дистанцию, задерживая руку на моей спине чуть дольше, чем того требуют сложившиеся обстоятельства, а затем невозмутимо спрашивает:
- Ты сядешь спереди или сзади?
О...похоже, игра крупнее и серьезнее, чем я могла предположить. Раз уж Грион уходит от ответа на вопрос, значит, действительно что-то задумал. Только вот что? Впрочем, какая разница, если меня сегодня признают абсолютно нормальной и проводят обратно в тюрьму. Интересно, камера, где меня держали, все еще пустует?
- Спереди.
- Тогда прошу, - передо мной открывают дверь и галантно помогают сесть в салон. Обогнув мобиль, Грион быстро залезает на водительское сиденье, захлопывает вертикальную дверь и сообщает мотору заклинание зажигания. Я вполоборота наблюдаю за ним из-под опущенных ресниц: ночной недосып наконец-то дает о себе знать, и меня потихоньку укачивает в ровно скользящем над поверхностью земли средстве передвижения. Однако остатки сна снимает как рукой, когда я бросаю взгляд на безымянный палец мужа. Там видится явный след от кольца. Такой, словно он снял украшение перед самой встречей. Догадка приходит на ум неожиданно, и я поднимаю глаза выше, обнаружив небрежно поправленный воротник рабочего кителя Гриона.
- Можно? - спрашиваю я, надеясь, что меня поймут без слов, и протягивая руку, чтобы поправить выбивающуюся из общей безупречной картины деталь.
- Пожалуйста, - кивает Грион, и я случайно дотрагиваюсь до кожи на его шее, когда приглаживаю ворот.
Под руками ощущается теплый металл - нагретая телом бывшего мужа цепочка. Я, как завороженная, тяну за нее, ощущая, как по шее Гриона в этом месте начинают распространяться мурашки. Сопротивления не оказывают, а значит, он не против, чтобы я увидела то, что он носит на длинной металлической нити со звеньями. Когда же в лучах восходящего солнца начинает блестеть знакомое обручальное кольцо, меня прошибает холодным потом. Все становится на свои места, по крайней мере, в этой части головоломки: Грион нарочно снял кольцо перед тем, как выйти ко мне, причем делал это в спешке. Все остальное время он продолжает носить его, иначе не было бы такого глубокого следа на пальце. Что, черт возьми, происходит?!
- Зачем на цепочку перевесил? - машинально интересуюсь я, держа тремя пальцами знакомую и дорогую сердцу вещицу. Дорогую - потому что отвоевала именно такой внешний вид с кровью, Грион не хотел заморачиваться на эксклюзивности. А я тогда сказала ему, что замуж не выйду, если у нас не будет одинакового растительного плетения на кольцах.
- Тебя действительно это интересует? - насмешливо отзывается муж, не отрывая взгляда от дороги, но я скорее чувствую, чем улавливаю внешние признаки, что ему нравится мое внимание к деталям. На меня накатывает осознание того, что сейчас я, возможно, не самым приличным образом распускаю руки в отношении чужого мужчины, пусть он это и разрешил, а потому я в спешке заправляю цепочку обратно под китель, по неосторожности дотрагиваясь до кожи Гриона в районе ключиц, и мобиль ощутимо трясет оттого, что водитель нервно выкручивает руль в сторону.
Я складываю руки на коленях и непонятно за что извиняюсь:
- Прости.
Мне дарят насмешливый взгляд с веселой полуулыбкой и не отвечают ни слова. Все же Грион для меня сейчас как одна большая загадка. Жаль, что нет времени разобраться в ее свойствах...наверное, меня уже ждет Исповедник. Наверное, Аврелию Гарду не терпится вытащить на поверхность всю грязь, в которой меня изваляли, чтобы придать поискам Ангела новый смысл. И все же я не могу винить его в столь сильной увлеченности убийцей собственной жены. Он не останавливается. Он хочет докопаться до истины. А я увидела Гриона лишь спустя год после того, что со мной сотворил Ангел...
Я хмурюсь, пытаясь отогнать внезапно принесшие боль мысли, и мной тут же интересуются:
- Все в порядке?
- Затрудняюсь ответить, - я выбрасываю из головы все лишние мысли, откидываю голову на спинку сиденья и из такого положения пытаюсь рассматривать дорогу. Надо же, год в неволе, а привычка сохранилась... - В свете предстоящего освидетельствования даже не знаю, что тебе сказать.
- Чтобы ты - и не знала, что сказать? - удивляется муж. - Это действительно странно. Особенно после вчерашней демонстрации независимости.
- Какая независимость, Грион, если ты тащишь меня к малолетке, который должен будет сказать, что я излечилась от недуга, а потом отдать обратно в твои руки, чтобы уже ты вернул меня обратно в тюрьму? - я устало тру переносицу руками, надеясь, что речь произведет на свежеиспеченного инквизитора впечатление. В том плане, что он заткнется и перестанет разводить меня на откровенности. Но для этого я слишком хорошо знаю Гриона.
- Ты зря волнуешься, - его голос спокоен и звучит размеренно. - Я никогда бы не стал причинять тебе зло.
"Да, в самый нужный момент тебя просто не оказалось рядом", - слова замирают на языке, но я подавляю желание высказать обвинение. Прошло то время, когда можно было обвинять Гриона. Инквизитору такие вещи говорить нельзя.
Рука, словно вспомнив давно забытый жест, тянется к безымянному пальцу. Мой след от кольца давно уже пропал. Это произошло еще в тюрьме, когда я стала усиленно тренироваться для того, чтобы больше не быть беззащитной, если вдруг произойдет что-то непоправимое. Последние слова Ангела не идут из головы, и я знаю, что поступила правильно, начав себя к новой встрече готовить. Вот только теперь она, похоже, на неопределенный срок откладывается, а жаль...