Я не знаю, чем мы занимаемся на кухне, но обед исчезает с тарелок, когда на улице уже порядочно темнеет. За то, что я от души накормила его, используя добрую половину продуктов из огромного магазинного пакета, Грион с удовольствием моет посуду, а я совершенно наглым образом пристаю к нему. Я всегда так делала, пользуясь моментом и занятыми руками мужа, за что потом наказывалась в особо изощренной форме. Обычно на следующие несколько часов. Сегодня...сегодня, кажется, не тот случай, потому что все мои попытки муж переносит с завидным терпением. Поэтому я перехожу к тяжелой артиллерии.
Помня, что снятый за обедом китель лежит где-то позади на кожаном диване, я прижимаюсь к мужу сзади и вытаскиваю из штанов рубаху свободного покроя. Грион нервно вздыхает, но посуда еще есть - он не оставит своего занятия. Руки скользят под плотную ткань к самой коже, останавливаясь на подтянутом животе, и с минуту раздумывают, в каком направлении двинуться дальше. Я все же задеваю ногтями низ живота под поясом брюк, но затем, уткнувшись носом в спину Гриона и чувствуя, как вздрагивает от маленькой хитрости муж, продолжаю путешествие вверх. Упираюсь лбом в место между лопатками, поворачиваю голову, вслушиваясь в учащенное сердцебиение, а сама останавливаю руки на его груди, чтобы с шумом втянуть родной и любимый запах. Я дома, любимый рядом - все прекрасно.
Забывшись в ощущениях, прихожу в себя, лишь оказываясь лицом к лицу с Грионом. Обожаю его глаза, становящиеся в моменты сильнейшего волнения совсем черными. С ним можно не говорить, он понимает все мои желания без слов. Хочется поцеловать его, а потом продолжить где-нибудь наверху, чтобы окончательно осознать, что мы с мужем никуда не исчезли, что все происходящее реально и год, прошедший порознь, не смог этого изменить.
- Гри... - шепчу я, в то время как ногти впиваются в кожу спины, и муж непроизвольно прикрывает глаза. Он не торопится идти дальше - только прижимает к себе и с нежностью гладит мое лицо и волосы. От этого мне, почему-то, становится страшно. - Что случилось?
- Прости меня, - непонятно отзывается муж, и я хмурюсь, глядя на него.
- За что?
- За то, что не оказался рядом, когда был необходим, - с болью в голосе произносит Грион.
- Если бы я убила ту сотню, потерь было бы намного больше, - тихо возражаю я, перемещая руку из-за спины на щеку Инквизитора. Щетина приятно колется под подушечками пальцев. Мой мужчина!
- Когда я думаю о том, что из-за полоумного маньяка мы утратили самое дорогое существо, эта сотня уже не кажется слишком страшной цифрой, - признается Грион, и я отстраняюсь от него.
- Мы ничего бы не смогли изменить. Слава Богу, что остались живы. Я люблю тебя, Грион.
- Ви... - он снова сжимает мое лицо в ладонях, наклоняясь так, чтобы наши глаза оказались вровень. - Девочка моя...я должен на тебя молиться.
- Потом, все потом, милый, - нерешительно улыбаюсь я. - Пока достаточно просто поцелуя.
Кажется, из глаз Гриона на меня сейчас смотрит сама тьма. Та тьма, которой управляет Кловис. Та, из которой я черпаю собственные силы. Та, что оберегает меня и заботится.
- Люблю, - тихо выдыхает муж, и я, наконец, получаю то, к чему так долго стремилась. Разум отключается почти сразу, отказываясь в присутствии мужа даже от простейших умозаключений, отдаваясь на волю тела безоговорочно и без сомнений. Я льну к телу Гриона, уже смелее ныряя под рубашку, чтобы затем стащить ее и бросить тут же на кухне. Это не общая комната, в которой страшно оставить следы страсти, это место, в котором живет любовь. Он целует меня горячо, неистово, словно мы давно не виделись, словно вернулись в тот первый раз в штаб-квартире, когда смогли, наконец, соединиться после океана разногласий и непонимания. И мучительно-медленно подсаживает меня, придерживая за бедра, чтобы потом отправиться, как я и мечтала, в комнату наверху. Все время, что Грион движется, я опираюсь на его плечи, уткнувшись лицом в шею мужа, и с трепетом ожидаю продолжения. Но то, что он начинает творить, стоит сначала поставить меня на пол и снять платье, а затем опустить на прохладу простыней, заставляет испытывать ни с чем не сравнимые эмоции. И плакать то ли от счастья, то ли от невыразимой грусти, когда муж, спускаясь все ниже и ниже по моему телу, начинает медленно целовать живот. Он все сейчас делает медленно. И каждое горячее прикосновение его губ заставляет все сильнее выгибаться навстречу искренним и умелым ласкам. Он знает, как привести в неистовство мое тело, но сейчас еще и лечит мою душу. И кто из нас двоих после этого настоящий целитель?
Я не выдерживаю накала страстей и начинаю тихо жаловаться на то, что на нем слишком много одежды. Мою просьбу вновь выполняют без возражений, но в отместку приходится и самой остаться без прикрытия в виде одежды. До чего же это божественно - соприкасаться с ним всей доступной кожей! Мой тяжелый, почти утробный стон понимают абсолютно верно, и вскоре я чувствую свои ноги у Гри на пояснице, себя - прижатой к кровати, а муж в это время оказывается глубоко внутри меня одним сильным движением. Не выдерживаю - испускаю довольный стон, закидывая руки ему на плечи, ищу губы своими губами, а потом слышу, как он говорит о своей любви так, словно действительно молится. Гри, я не знаю, кто и когда распределял карты на игральной доске, но нас с тобой обрекли на то, чтобы быть созданными друг для друга. И только демиургам известно, как я этому решению рада.
Мы не можем насытиться друг другом. Грион внутри меня, я поощряю любое его движение. Так и должно быть. Испокон веков. Мужчина и рожденная для него женщина. И осознание этого тонет в тяжелом выдохе мужа, когда мы оба приходим к грани разума и безрассудства одновременно. Одна сила. Одна стихия. Монолит, который никому не под силу взломать...
- Ви? - муж приподнимается, немного отдышавшись, и с опаской смотрит на меня. Кажется, вопрос, который он собирается задать, не слишком вяжется с испытанными недавно эмоциями.
- Да, милый?
- Наша...девочка, - запинаясь, произносит он. - Какой она должна была бы стать?
Ну, конечно. Он умный малый, мой Грион, он должен был соотнести факты и понять, что некоторые элементали способны видеть будущее. Мне не больно от вопроса. Для меня это словно погружение в тайну, которая раньше была доступна мне одной.
- Красивой, - я ласково погружаю пальцы в отросшую шевелюру Гриона. - С моими глазками и твоими волосами. Я видела, как ты катаешь ее на качелях. И высоко подбрасываешь в воздухе.
- Ви? - переходя на шепот, снова пытливо смотрит муж.
- Да?
- Я хочу еще одного ребенка.
Я притягиваю к себе любимое лицо и выдыхаю в самые губы:
- Я тоже милый...я тоже...
Утром просыпаюсь раньше него. Смотрю на умиротворенное лицо мужа и понимаю, что за прошедшую ночь лишилась огромного тяготящего душу груза. Теперь, когда между нами с Грионом не осталось недомолвок, у меня создается ощущение, что даже дышать стало проще. Осторожно поцеловав его, чтобы не разбудить, я выбираюсь из постели, собирая оставленное на полу белье, с намерением приготовить мужу самый лучший в мире завтрак.
Душ проходит за плотно прикрытой дверью - не хочу, чтобы Грион просыпался раньше времени. Он...заслужил отдых, тем более что сегодня, судя по календарю, выходной день, а я со своими обмороками совершенно потерялась во времени. Одевшись и тихо спустившись вниз, я аккуратно начинаю орудовать на кухне. В тот момент, когда в духовке начинает подходить мясо со специями, меня обнимают сзади, и я, ощущая вместо "доброго утра" горячий поцелуй в шею, понимаю, что завтрак придется отложить. Еле успевая дать отбой кухонной технике, оказываюсь сначала развернутой лицом к улыбающемуся и еще немного сонному мужу, а потом уже сидящей на столе с разведенными ногами, между которыми тут же оказывается муж. Завтрак успевает остыть, пока мы желаем друг другу хорошего дня...
- Как поживает Гард? - я готовлю чай, а Грион с удовольствием поглощает утреннюю порцию энергии. - Я так и не спросила, по какому поводу он вызывал тебя в то утро, когда мы с Кири оказались в храме Кловис.