– Киру убили...
Линдерман понял, что должен будет первым войти в комнатку. Ноги не шли и не гнулись. Словно какой-то персонаж из мультфильма, он доплелся до двери и стоически заглянул внутрь. Кира лежала на полу, а на ее голубой блузке растекалась кошмарная темная кровь. Кровь лилась и откуда-то из-под нее.
Линдерман сидел в кресле и привыкал к новой реальности, а заключалась она в том, что лучшие страницы его жизни были уже навсегда перевернуты и отлистать их обратно теперь не представляется никакой возможности. Откровенно говоря, по сравнению с этим открытием все остальное уже не имело никакого смысла. Даже убийство, случившееся только что в нескольких метрах от него самого, его особенно не волновало. И уж совсем не интересно ему было, кто убил Киру и каким образом вообще убийца мог проникнуть на такую виповскую вечеринку, охраняемую не хуже, чем секретные переговоры российского президента.
Женю Линдермана одним росчерком пера вычеркнули из короткого списка персон, которые имеют право наслаждаться благами этой жизни. Даже то обстоятельство, что он пока еще находился в особняке Милорадова, объяснялось сейчас не принадлежностью к этому высшему кругу, а статусом свидетеля уголовного преступления. Он просто не имел права покинуть место его совершения.
Женя даже заскулил про себя, но получилось, что заскулил он немного вслух. Сидевший рядом замминистра, кажется, труда и занятости, услышав этот жалобный звук, решил утешить Линдермана и зачем-то брякнул:
– Вы не волнуйтесь. Милиция уже сейчас подъедет.
Женя злобно глянул на сытого замминистра и промолчал. Нашел, дурак, чем успокоить.
До поры до времени Женя Линдерман наблюдал за развитием событий совершенно безучастно. Реальная жизнь теперь вроде бы отделилась от его тела и сознания и шла своим чередом, – отныне Линдерман и действительность никак не были связаны между собой. Возможно, он пребывал бы в этом состоянии довольно долго, если бы не новое потрясение, случившееся сразу после приезда медицинской бригады. Но тут уж началась просто какая-то бесовщина.
Врач «скорой помощи» с мрачным уставшим взглядом прошел в середину зала, совершенно не обращая внимания на лица знаменитостей, сквозь которых ему пришлось пробираться. Когда он дошел до кресла, в котором недвижно сидел Линдерман, все почему-то быстро освободили пространство и вокруг Линдермана внезапно стало очень пусто. В этой пустоте оставался только врач, который и обратился именно к нему, к Линдерману, со странным вопросом:
– Где труп?
– Кто, простите? – испуганно переспросил Женя.
– Труп где? – с какой-то непонятной угрозой повторил врач.
– Ах труп... – наконец понял Женя и показал глазами на закрытую дверь в маленькую комнату.
Врач зашел в комнатку, и Женя инстинктивно зажмурился. Он открыл глаза, только когда вдруг услышал еще более странную фразу.
– Здесь никого нет, – чуть ли не с укором сказал врач, вышедший из комнатки.
– То есть как? – выдохнул Линдерман.
Врач обвел тяжелым взглядом собравшихся.
– Это что, такой веселый розыгрыш на вечеринке – с участием «скорой помощи»? – нехорошим голосом спросил он.
– Какой розыгрыш, о чем вы говорите!.. – изумился металлургический магнат Милорадов, вспомнив наконец, что он хозяин вечера.
– Там же кровь! – простонала Кэт.
Услышав про кровь, врач слегка оживился и вернулся в комнату. Он вышел оттуда, демонстрируя обществу свой указательный палец, запачканный в крови. Кэт и Маруська зарыдали в полный голос.
– Это не кровь, – сообщил врач. – Это краска.
– Коньяку, – еле слышно сказал Линдерман, не вставая с кресла.
– Что? – не понял Милорадов.
– Коньяку! – вдруг страшным голосом заорал на магната Линдерман и даже не успел испугаться собственного поступка. Самое смешное, что и Милорадов уже ничего не соображал, а потому быстрыми шажками официанта добежал до ближайшего столика и, плеснув в большой фужер лошадиную дозу коньяка, услужливо поднес его Линдерману.
9
Когда врач «скорой помощи» сказал про краску вместо крови, Линдерман даже почувствовал возмущение. Трагедия, в которую он только что так искренне поверил, оборачивалась каким-то глупым фарсом. Но самое страшное, что трагедия лично для него – Жени Линдермана – вовсе не прекратилась с известием о том, что нет никакого трупа, а также нет никакой крови. В общем-то получалось теперь, что и убийства никакого могло вовсе и не быть, но, откровенно говоря, кардинальным образом это ничего не меняло. Несчастного случая, который только что произошел с карьерой Линдермана и его агентства «Мадемуазель Икс», это вовсе не отменяло. Кошмар только-только начинался.
В какой-то момент Линдерману показалось, что все, что могло с ним случиться самого ужасного, уже случилось. На самом же деле впечатление это было ошибочным. Всего случившегося он еще не знал. И наверное, хорошо, что не знал, потому что неизвестно еще, как бы он пережил все неприятности вместе.
Не знал он еще того, что какой-то злой рок крался за модельным агентством «Мадемуазель Икс» буквально по пятам.
За пару недель до того, как Линдерман со своими воспитанницами отправился на многообещающую вечеринку к магнату Милорадову, еще одна его модель, проходившая в каталоге под красивым именем Мелисса, а на самом деле звавшаяся в миру Людмилой Волковой, была приглашена на съемки рекламного ролика.
Люська Волкова, то есть Мелисса, была девушкой довольно необычной. Она появилась в агентстве совсем недавно и в предельно сжатые сроки сделала успешную карьеру номер один. Возможности для карьерного роста в агентстве были разные. Карьерой номер один считался тот путь, который выводил претендентку прямо на самую высокую цель – законный брак. Потенциально такой шанс был у всех девушек, но реализовать его могли, конечно же, единицы. Как в Америке. Впрочем, не будь гениального Линдермана и его агентства «Мадемуазель Икс», то такого шанса у девиц не было бы вовсе. Женя старался сделать все, чтобы девочки об этом помнили постоянно.
Так вот Мелисса творила чудеса. На первой же великосветской вечеринке в ресторане на Рублевском шоссе, куда ее вывез на дебютное выступление Линдерман, она имела сногсшибательный успех. Частично – это понимал даже Линдерман – в этом была ее собственная заслуга. Ни внешними данными, ни природным вкусом и грацией Мелиссу Бог не обидел. Увидев хищные взгляды, которые кидали на Мелиссу жирные коты на Рублевке, Линдерман даже поначалу решил для себя, что в дальнейшем постарается не смешивать Мелиссу со своим остальным ударным контингентом. Обычно он вывозил на показательные выступления сразу трех-четырех девушек. Но из-за Мелиссы остальных просто не успевали хорошенько рассмотреть, так что это могло бы даже повредить бизнесу.
Мелисса обладала пышной рыжей гривой, зелеными глазами с дьявольским огоньком и длиннющими до неприличия ногами. Она умудрялась одновременно выглядеть эротической топ-моделью, великосветской дамой с аристократическими корнями нескольких поколений, интеллектуалкой, способной беседовать на любые темы, и даже кроткой девушкой, о которой всякий мог сказать, что она может составить надежное счастье любому достойному джентльмену.
Надо признаться, с самого начала, когда Мелисса только постучалась в дверь модельного агентства «Мадемуазель Икс», Линдерман не сумел распознать в ней признаки товара экстракласса. Скорее, он купился на ее рыжие волосы. Блондинок у него в агентстве было навалом, темноволосых тоже хватало, а вот натуральных рыжих до сих пор было всего две. Между тем для палитры нужны были разные краски. Особенно впечатляющими выглядели показательные выступления агентства на всякого рода вечеринках, на которых были представлены все масти.
Сидя за столиком ресторана на Рублевском шоссе, Линдерман задумчиво покусывал нижнюю губу и наблюдал за легким фурором, который производила Мелисса. Со стороны он напоминал толстого кролика, жующего травку. Публика в тот день была не так чтобы самого высшего класса – пяток довольно затертых народных депутатов, не слишком часто мелькающих на голубых экранах, парочка бывших министров, занявшихся частным нефтяным бизнесом на птичьих правах, с десяток эстрадных исполнителей, ошибочно считающих себя поп-звездами первой величины, а также две эстрадные знаменитости из разряда «незатухающих звезд». Были еще какие-то продюсеры, банкиры, киноактеры, два излишне веселых милицейских генерала – они были, разумеется, в гражданских костюмах, но уж кто-кто, а Линдерман узнал их сразу. Еще по залу с мрачно-загадочным лицом шнырял время от времени не сразу узнаваемый телеведущий разных шоу на разных каналах. Но в основном тусовка состояла из околосветской публики. Ожидали еще, правда, приезда скандальной Балерины, но это было интересно только поначалу, когда еще ожидался приезд ее молодой и дерзкой Соперницы. Интерес был совершенно понятен. На одном из светских раутов, когда Балерина в новом белом платье сидела со своим очередным суженым, уведенным накануне от Соперницы, имел место очень яркий эпизод. В зал вошла улыбающаяся Соперница, подошла к влюбленной паре и, не снимая со рта широкую улыбку, облила голову и платье Балерины ярким красным вином прямо из бутылки. Случилась эта памятная история еще месяц назад, но тусовочная Москва с благодарностью помнила ее и пересказывала друг другу, всякий раз сопровождая сюжет новыми и новыми фантастическими подробностями. Когда же на Рублевке выяснилось, что Соперница не приедет, потому что зажигает в это самое время где-то в Европе, то и интерес к Балерине оказался совершенно утерян.