А в прошлом триместре у нас что было? Верно, план был перевыполнен! Там тебе и премия черенками от лопат была, и талоны с бесплатным питанием в столовой, и в конце концов эти собаки, вместо асбестовой пыли пустили в цеха парфюмерный шипр из самой Франции.
Помнишь, вся наша бригада как благоухала, и даже сигареты пропахли этой дрянью.
Витя покрутил в руках погасший бычок, с омерзением его выкинул, сплюнул и зачем — то пнул беззащитного Леонида.
Наш товарищ застонал и перевернулся на живот. Рубашка на его спине задралась неестественным способом, и нашим взорам предстала голая спина Лёни, разукрашенная чёрными точками. Следы недавнего лечения его асбестового кашля — банками, которые ему любезно ставила тётя Нина. Соседка по коммунальной квартире, и заодно его возлюбленная. Огня видимо она не жалела, и пятна от банок на спине были адски чёрными, как будто нашего друга пытали и только вчера выпустили из подвалов инквизиции.
Витя заботливо прикрыл спину друга куском тряпки и продолжил:
— Наша жизнь, мой юный друг, состоит из одних непонятных нюансов. Вот допустим я!
Никогда я не хотел стать ни космонавтом, ни летчиком, ни даже пожарным. Не было таких стремлений. Пару приводов в милицию, учёт в ДКМ, стройбат, драка на свадьбе и похороны тёщи. Вот, пожалуй, и всё, что я помню. Ах да! Алименты вот ещё до сих пор плачу, но это скорее не нюанс, а нонсенс.
И вот когда жизнь прожита, я стал задумываться, а что, собственно, я здесь делаю, на матушке земле?
Для каких собственно таких дел я рождён? Лопатой махать на производстве, отделяя крупную отечественную бетонную крошку от мелкой французской? Вряд ли! Сидеть с тобой здесь на трубе и пить эту мерзкую жидкость?
Витя схватил бутылку беленькой, вскочил и осмотрелся. Не найдя ничего нужного, он опять зачем-то пнул пьяного Леонида и сел обратно на трубу. Разлил по стаканчикам. Выпили и закусили.
Виктор Михалыч с остервенением хрустел огурцом и косился на небо:
— Вот говорят — Космос и НЛО. Лунный проект Аполло 13 и Армстронг. Чёрные дыры и бумажная карта звёздного неба в нашей подсобке. Аутодафе Коперника и безумие Перельмана. К чему всё это? Когда наша жизнь это всего лишь стыковка твоей задницы и отрезка этой трубы!
Зачем там есть что-то, — Витя указал пальцем на небо, — если после работы, наглотавшись асбестовой пыли, мы втроём каждый день приземляемся на эту "орбиту"? На кусок этой трубы. Каждый вечер наши космические жопы, состыкуются с тем, у чего нет ни конца ни края.
Ты знаешь откуда и куда эта труба идёт?
Я отрицательно покачал головой, и внимательно осмотрел жопку маринованного огурца. "Интересно, стоит ли сказать Вите о том, что жопа есть и у нас, и у огурцов?"…
Витя посмотрел на меня с ненавистью, очевидно уловив ход моих мыслей:
— Ты пойми, эта труба — это символ нашей эпохи. И неважно что это за труба такая, на которой мы сидим, или она от центрального отопления или от "Северного потока — 4" или может быть вообще это сточная канализационная труба. Важно, что это Труба существует и мы с ней сейчас соприкасаемся своими телами. Это и есть таинство нашей жизни. Космонавт ты, или лётчик, или пожарный, или в край работаешь лопатой с французским парфюмированным бетоном — неважно! Ты часть вселенной и конкретно твоя задница сейчас это часть всемирной истории и сила Сибири одновременно! Понимаешь?
Витя смотрел на меня удивлённо.
Складывалось впечатление, что он забыл уже, что я единственный его собеседник и возможно он последние пять минут обращался к ночному небу и звёздам.
Он опять налил, и мы выпили. Лёня в наших ногах стонал, лёжа параллельно трубе; ему снилась тётя Нина и банки. Витя, смял в кулаке пластиковый стаканчик, начал подниматься сам, и поднимать, отряхивая Леонида.
Жестом показал мне, чтобы я тоже собирался. Я взял его лопату, и мы все втроём двинулись к новостройкам на Никольской улице.
Витя был необычайно возбуждён, постоянно тормошил Леонида и напоминал мне, чтобы я не потерял его шанцевый инструмент с черенком из канадского клёна. Это был подарок руководства завода — Виктору Михалычу, за отсутствие у того, больничных листов и хронической астмы.
Мы втроём подошли к огромному зданию, внизу которого светились буквы незамысловатой вывески: «Арт — Кафе — Бильярд»
Рядом видны были столики летнего кафе и огромные вазоны с бегонией.
Витя прислонил к моему плечу Леонида, забрал у меня лопату и приказал ждать.