На то, чтобы освоить, сколько денег надо выплачивать за ставку в номер и за сплит, за троицу и за каре, за стрит и за линию, за дюжину и за колонку, каковы минимальные ставки на больше — меньше, на красное — черное и на чет — нечет, ушло почти две недели.
Зато я мог быть доволен — вызубрили все до автоматизма, так что от зубов отскакивало.
Разумеется, пришлось их погонять и на практике, но на сей раз с привлечением остальных из числа охраны, которые изображали посетителей.
Ставки делались новенькими фишками. К этому времени мне уже изготовили чеканы, с помощью которых сами ребята нашлепали из мягкого сплава — специально консультировался у литейщиков колоколов о пропорциях — кучу небольших монеток.
На аверсе[8] у них было изображение все того же голубя, символизирующего святого духа, держащего в клюве монету, к которой протягивал руку нарядно одетый шляхтич с довольной улыбкой на лице. На реверсе шляхтич отсутствовал — только птичка и денежки в ее клювике.
Каждая сотня из отчеканенной тысячи была окрашена в разный цвет. На самом деле оттенков красок имелось куда больше, но, чтобы не было похожих, пришлось ограничиться десятью.
Для готовности к возможным эксцессам каждый вечер «крупье» из числа свободных изображал неудачливого игрока, который с горя начинает буянить. Пара охранников должна была с помощью уговоров угомонить буяна и вежливо вывести из зала, а потом из дома.
Приемы рукопашного боя допускались только в самом крайнем случае, но и то исключительно на удержание, чтоб никакого мордобоя не было и в помине.
Всего не предусмотришь, как ни старайся, но я все равно потрудился на совесть, изобретая различные ситуации, которые могут иметь место на практике.
Так как сам я выехать в Варшаву даже на непродолжительное время не мог, пришлось договориться и о связи. Мои гонцы должны были в качестве подтверждения, что прибыли от меня, предъявить новгородку[9] с существенным изъяном, то есть с изрядно обрезанным краем. Да не обычную, с всадником, а с князем.
Но ситуации бывают разные, поэтому я предупредил, что меня могут вынудить отдать знак чужому посланнику. В этом случае я ему дам тоже обрезанную монету, но это будет московка[10].
Тогда надлежит сообщить ему совершенно иное, прямо противоположное настоящему. А уж если им привезут и вручат полушку, то вообще следует сделать все, чтобы этот посланец обратно до Москвы не добрался.
Кроме того, может случиться и такое, что их вынудят отправить мне ложные сведения.
Пусть посылают, ничего страшного, но вначале в письме вместо приветствия: «Пров Кузьмич желает здравствовать князю Феликсу Константиновичу» следует написать: «Князю Мак-Альпину слуга Прошка челом бьет».
Не думаю, что заподозрят неладное, поскольку как раз второе обращение выглядит по нынешним временам куда естественнее первого.
И особо напомнил, что гонцы, в случае если их схватят, должны иметь в уме страховочную ложную версию — куда, к кому и с чем.
Словом, обговорено было если и не все — в жизни невозможно предусмотреть сто процентов возникающих ситуаций, — то достаточно много, чтобы надеяться на успешное их возвращение, причем не с пустыми руками.
Не забыл я и про сохранность добытых бумаг.
Чтобы обеспечить надежность их хранения и нелегальной перевозки, согласно моему заказу умельцы-столяры изготовили сразу три шкатулки, причем не с двойным, а с тройным дном.
Это тоже с учетом психологии обычного человека.
Оторвав самое нижнее днище, дотошный проверяющий мог обнаружить пару десятков золотых монет. Логично предположить, что он окажется настолько доволен обнаружением тайника с деньжатами, что дальше ковыряться ему и в голову не придет.
Пока что в каждой, но только не снизу, а на самом виду, внутри, хранился «золотой запас» — остаток денег, который составлял не так уж и много, всего три сотни рублей с небольшим.
Оставалось надеяться, что к концу первого месяца волшебное колесо сможет увеличить эту сумму по меньшей мере в десять раз.
К Борису Федоровичу обратиться все же пришлось. Без специальных отворенных грамот[11] их за кордон все равно бы никто не выпустил, так что без царя никак.
Я не стал ему врать, но и всего замысла полностью не рассказал — чего доброго, начнет торопить, дергать, а в таком деле спешка — это залог провала. Да и вообще, чем меньше народу будет знать про мои потуги, тем лучше.
9
Самая крупная русская монета того времени весом 0,68 г серебра. Называлась так в связи с тем, что первоначально чеканилась только в Новгороде. Имела изображение всадника с копьем, реже — князя, перед которым склоняется в поклоне человек, отсюда второе ее название — копейная деньга, позже трансформировавшееся в копейку.
10
Монета, равная по весу и стоимости половине новгородки. Называлась так в связи с первоначальной чеканкой ее в Москве. Имела изображение пешего ратника с саблей, иногда — всадника, но тоже с саблей или с мечом, отсюда ее название сабляница. В один рубль, который существовал только условно, как счетная единица, входило 400 полушек, 200 московок или 100 новгородок.