— Прости, — его тихий шепот, как набат. Больно. Черт подери, я думал, что уже перестал настолько остро чувствовать. Ощущение, как будто по живому режут. Он же эмпат… А я не могу…. Не могу заставить себя не чувствовать легкое презрение к нему… и любить… Хватит! Мы поговорим позже и во всем разберемся. У него должны быть причины так думать. Это же мой Орх, любимый, нежный страстный. Мой. Родной!
— Эль, мы же им поможем? У нас большой корабль, мы могли бы всех забрать с собой, — даже Лер перешел на полушепот, чувствуя напряжение, витающее в воздухе.
— Нет, малыш. Я не хочу тащить на борт проблемы. Представь, сколько их только в одном городе. А на всей Парсе?! Проверить всех не будет ни времени, ни возможности. Бывает, что не все хотят свободы, некоторым нравится то, как они существуют. Всегда найдутся недовольные. А оно нам надо? Спать вполглаза и дергаться от каждого чужого взгляда? Нет, Лер, мы дадим им шанс на свободу, кому сможем, а дальше — это их дело.
— Угу. Всех не перекусаешь, — задумался о чем-то своем малыш.
— Хорошо, Эльтан, я иду с тобой, — не понял, а не поздно он все же решился? Мы вроде как уже на подлете к Парсе, а он все решает. Хотя… может остаться на корабле, пока мы не вернемся. — Пообещай мне одно.
— Что? — быстрее бы прилетели, а то нутром чую, терпение Ульна заканчивается, сколько можно сидеть безмолвной статуей. А у меня уже язык отваливается от разговоров.
— Если мы все же окажемся в рабстве, — решительный взгляд любимых глаз пригвоздил к месту, завораживая своим огнем и не давая возможности даже моргнуть, — ты убьешь меня сразу.
— Ч-что? — хрипло прошептал я, не сумев совладать с голосом.
— Я больше не хочу и не смогу жить рабом. Лучше сразу, Эль. Дай слово.
— Убить? — камень с души. Нет, даже не камень, а глыба! Я понял! — Нет, любимый, это не ко мне. Я лучше убью того, кто решит к тебе прикоснуться. Я клянусь, что, чтобы ни случилось, ты больше никогда не станешь ничьим рабом. Верь мне, родной.
Мыльная опера, не мыльная, а когда видишь слезы, что непроизвольно текут по щеке парня, который не плакал перед пиратами, а сейчас судорожно пытается сдержать рвущийся наружу всхлип, сердце щемит так, как будто больно и тебе.
Обняв свое сокровище и обозвав себя мысленно раз сто кретином, прижал к себе сильнее.
— Не уходи, — тихий шепот на грани слышимости, и только дрожь желанного тела под рукой.
— Никогда. Я люблю тебя, Орхи. Еще там, у костра, когда ты танцевал, я уже влюбился в тебя, просто не понял этого. Ты мой, слышишь? Мы будем ругаться, иногда не понимать друг друга, но я никогда не уйду от тебя по своей воле. Я буду рядом всегда, пока ты этого хочешь. Слышишь?
— Да, — утерев слезы, он уткнулся лбом в мое плечо. — Я испугался, когда почувствовал, что ты закрываешься и становишься холодным. Прости меня, я трус.
— Нет, родной, это я у тебя дурак. Ничему меня жизнь не учит, все геройствовать тянет, пока на пыточном кресле не оказываюсь.
— Неправда, — судорожно вздохнул он, поднимая на меня взгляд, — если бы не ты, то я бы так и сдох у пиратов. Вы правы, если есть возможность, надо помогать.
— Я, конечно, рад за вас, парни, но тут у тебя, Эльтан, какая-то упова кнопка постоянно мигает, не глянешь, что это?
— Целуйтесь, — махнул на нас рукой Лер. — Эй! Хватит! Хватит! Я все равно быстро вырасту, Орх.
Привычное бурчание Лера прорвало плотину, и мы с облегчением рассмеялись.
С улыбкой счастливого идиота, принял вызов.
— «Корыто», назовите цель прибытия, — стараясь не ржать в голос, спросил диспетчер. На заднем плане все же кто-то громко захохотал.
— «Корыто»? — выпучил глаза Ульн, повторив одними губами.
Вот же интекс шутник. Обозвал и не сказал. Главное, Астор успел влезть в сеть и переписать эту посудину на меня. Так что в плане закона проблем быть не должно. Разве что какая-нибудь гнида узнает сам корабль, заинтересуется сменой хозяев и станет копать глубже. Но, надеюсь, к этому моменту, когда все всё прочухают, нас либо не будет на Парсе, либо не останется в живых любопытных.
— Торговля, — ответил, как советовал интекс.
— Продаете или покупаете?
— Покупаем, — пусть думают, что мы с баблом и собираемся его потратить. Здесь.
— Тогда досмотровая группа не нужна. Высылаю место стоянки. Срок пребывания?
— Ставьте двое суток.
— Данные карты?
Вот сейчас и узнаем, пройдут кредитки пиратов или нет.
— Оплата произведена. Добро пожаловать, на Парсу.
— Спасибо.
Загрузив данные, поставил корабль на автопилот и поднялся, потягиваясь. Тело от нервного напряжения требовало движений.
— Пока все идет гладко. Кредитки работают, — раздал каждому по карте. — Пользуемся спокойно. Бластер проносить на планету категорически запрещено, как сказал Астор. А вот холодное оружие без проблем. От меня никуда. Держаться всем вместе и следить друг за другом, мало ли. Ульн, вытащи бластер из кармана, не дури. Он сразу бросается в глаза. Лер, не забудь, постоянно держишься рядом, с Халка не слезать. Орх…
— Мы уже здесь, поздно наводить панику. Когда станет жарко, вспомните, я предупреждал, что лезть в логово работорговцев не стоило.
— Ладно, будем надеяться, что пронесет. Шлемы не снимать. Чем загадочнее мы, тем лучше. Побоятся дергать.
— Разве не наоборот?
— Нет, Ульн. Любопытство в этих местах всегда наказуемо.
— Халк хочет в туалет, — озадачил Лер. — Мы идем?
— Быстро, — рванул к шлюзовой Ульн. — Знаю этого упа треклятого! Эльтан, я сменю каюту, ёк макарёк! Убирать за этим гадом больше не буду!
— Ульн, мы еще не пристыковались! Ты куда?! Вернись.
Ага, так он и послушал. Спринтер болезный.
Это не «Черныш», а старенькая лоханка и состыковка, соответственно, произошла грубее, дернув нас так, что я сразу пожалел, что не сидел пристегнутый в кресле. Приласкавшись лбом о стену, успел перехватить отлетающих на пол Орха с Лером и с чувством высказал все, что я думаю об этом транспорте на могучем русском. Ульн на этот крик души лишь деловито крякнул. Лер, кажется, впал в прострацию, явно пытаясь запомнить. Мда… не сдержался я. Ладно, после драки кулаками не машут.
— Прибыли. Пора на выход. Все помнят, что никуда лезть в одиночку не стоит? — я не поленился нагнуться и заглянуть в глаза Ульну.
— А то, ёк макарёк, — усмехнулся, — иду рядом, смотрю под ноги, по сторонам не глазею, процессию не задерживаю.
— Ловлю на слове, — шутник, ё моё.
— Эль, а что это? — уткнулся носом Лер в продолговатые матово-черные капсулы в количестве пяти штук, установленные Астором в шлюзовой.
Рассмотреть хоть что-то за непрозрачным пластиком — гиблый номер. Лер разочарованно поскребся коготком и, не оставив даже намека на царапину, потерял к ним интерес.
— Это про них говорил Астор? — Орх и шага не сделал в сторону капсул.
— Надеюсь, я не совершаю ошибку, будя их, — наверное, пока не удостоверюсь, что они адекватны и безопасны для нас, так и буду мучиться этим вопросом.