Часть 1. Петербург.
Int
.
Странные они, эти голливудские режиссеры. Ей-богу, странные.
Этот вот Дуглас, который приехал снимать в Петербург совместное с русскими кино, всюду ходит со своей то ли дочерью, то ли женой – не поймешь, кто она ему, эта девочка. Вроде бы так по-отечески заботится, но нет-нет, да и бросит на нее совершенно красноречивый взгляд. А ведь старый уже мужик! Под семьдесят, с пузцом, седенький, в морщинах. Блестит своей фарфоровой улыбкой, на все вопросы отвечает «Файн!», а сам хищными своими глазенками везде шарит, шарит.
Русские актеры его невзлюбили сразу. Хотя он, вроде бы, ничего такого и не делает, и вежливый, и работает очень профессионально – а поди ж ты, не приняла русская душа иностранца. И эту его то ли жену, то ли дочку, то ли ручную собачку – тоже. Нет, ну она и правда как собачка – молчит все время, ни слова от нее не услышишь.
Высокая такая моделька-блондинка в разнообразных шарфиках и шалях, накрученных каждый день по-новому. В огромных солнечных очках – декоративная собачка и есть. Дрессированное животное.
Ваня сначала вообще на нее внимания не обращал – ему в новинку было сниматься у голливудского режиссера, да еще и в почти главной роли. Он старался изо всех сил, выдавал все, что умел, учил роль, работал над образом – не до собачки режиссерской ему было. Хоть и боевичок, а все ж – Голливуд! Вдруг – путевка в жизнь? Вдруг заметят да и пригласят еще? Как тут не стараться.
А тут подходит к нему наш российский, второй режиссер, Семен Сергеич, и говорит, мол, Вань, спасай. Кроме тебя, говорит, надежды ни на кого нет, ты у нас один в городе отлично ориентируешься, и при этом в запой не уйдешь и по бабам не сорвешься, да и по-английски пару слов знаешь. Выручай. Все равно у тебя по графику два дня съемок не будет – покажи Собачке нашего гостя заграничного колыбель революции. Расскажи, что знаешь. Как сможешь. А то заскучала собачка, Дугласу аж не работается из-за нее – вон кислая сидит какая, у него от такого лица отрыжка делается и процесс творческий стопорится.
Ваня посмотрел. И правда, сидит Собачка, согнулась коромыслом, ногой качает и лицо такое умирающее. Как будто вот прямо сейчас концы от скуки и отдаст, прямо здесь.
– Ладно, что уж, – пришлось ответить, – покажу, коль не шутите. Вы только предупредите ее хозя… в смысле, товарища режиссера, что я исключительно культурную программу обеспечу, чтоб не ревновал, значит, и с кинжалом меня потом не встречал.
На том и порешили. Семен Сергеич к Дугласу потрусил, что-то на ушко ему шепчет, уважительно присогнувшись, а Дуглас на Ивана глядит и знай кивает: файн, файн. Файн. Соглашается, значит.
А Ване даже интересно стало: что это за Собачка? Ведь с ней, поди, говорить-то можно? Вдруг расскажет, кто она да что? Да и вообще – она все время сидит в очках солнечных, даже в помещении, то в платок кутается, хотя не холодно, то в кепке какой-то. Можно будет хоть рассмотреть домашнее животное уважаемого Дугласа.
И тут эта собачка встает и к Ване идет, с СеменСергеичем. Хм, высокая, у Вани – 188, и она в своих кедиках ровно с него ростом получается. Без каблуков даже. Точно моделька, не иначе. В полумраке павильона, конечно, не видно, что там за красота под кепочкой да очками, но тут собачка открывает рот, и на Ваню находит столбняк: голос у Собачки глубокий, низкий, с хрипотцой. Блюзовый такой, как у Нины Симоне – Ваня очень уж Нину Симоне уважает, особенно «Май бэби джаст кеэ фо ми»… В один голос влюбиться можно, одним словом.
– My name’s Andrea, – говорит моделька и улыбается, протягивая руку. А Ваня даже все слова забыл от удивления – пожимает ладонь и молчит.
…странный он, этот русский мальчик. Хотя, какой он мальчик, ему уже, наверное, лет 25? Но все же русские – красивая нация. Который раз убеждаюсь. Кажется, ничего особенного – ну, брюнет, ну скулы мужественные, ну, брови широкие. А все вместе – выстреливает. И перед камерой он смотрится хорошо. Не гений, но однозначно талантлив. Даже слишком хорош для боевичка того пошиба, что Дуглас снимает с этими русскими. А сейчас вот – руку мою держит и молчит. Интересно, чего он так замер-то? Не думал, что я разговаривать умею? Вот ха-ха. Да нет, я в курсе, они между собой мне кости давно перемыли, я хотя и все время рядом с Дугласом, но слух у меня хороший. Все слышу. Они меня называют Собачкой Дугласа. Кто-то один назвал дочерью, кто-то другой – женой. Еще раз ха-ха. Интересно, этот Иван так и будет молчать? Или просто не знает, как обратиться ко мне – то ли жена, то ли дочь? Умрешь со смеху с этими русскими…
1.
Ваня поймал себя на том, что уже пару минут держит руку этой Андреа и молчит. А она улыбается так странно и смотрит на него выжидательно. Глаз не видно, но общее выражение лица – именно выжидательное. Думает, наверное, что у Вани ступор. Надо как-то разруливать ситуацию.