Краем глаза, вылезая из машины вслед за парнем, Иван увидел презрительный взгляд водителя, и про себя зло подумал: да иди ты к черту! Мне плевать, что ты там про себя подумал, и как меня назвал!
… Иван сам себя не понимал. Он бы не смог объяснить, как такое возможно: он без ума влюблен в Андре. Он готов на все, лишь бы не потерять его. Лишь бы все время видеть его. Но при этом… при этом ничего, выходящего за рамки поцелуев, он не хотел. Не-хо-тел…
Это мучило его. Он ощущал себя больным, обзывал себя импотентом и идиотом, и злился, не в состоянии что-то изменить в своей голове.
«Ладно, если бы я категорически не признавал отношения с парнями – это было бы понятно, – терзался он, – было бы объяснимо, почему я не могу себя заставить думать про секс. Но я же сам этого хочу! Я готов всему миру заявить, что я люблю этого парня, при всех сделать ему предложение, и тащить под венец. Мне с ним настолько хорошо, что я даже думать боюсь о том, что потеряю его. Нет. Нет, это совершенно необъяснимо… почему я словно на стену натыкаюсь, когда вспоминаю свою первую попытку? И тогда наткнулся, и сейчас… как будто с размаху лбом – хлоп! И темнота. А если он это заметит? На мое счастье, пока еще не было вечера наедине после всех моих слов про любовь. Сначала он на меня обижался, вчера мы улетели в Россию. Что будет сегодня? Сделать вид, что я смертельно устал после перелета, и уехать на ночь домой? Но черт побери, я НЕ ХОЧУ домой, я хочу сидеть с ним рядом, обнимать его хочу, дышать его запахом, целовать его хочу… попробовать еще раз? Но я почти наверняка знаю, что ничего не получится. Потому, что у меня уже сейчас в голове ничего не получается. Господи, как стыдно, как страшно опять его обидеть, как непонятно… что со мной?»
…
Что уж наобещал Андре Дугласу, объясняя необходимость через неделю снова уезжать, Иван не знал. Он, попав на площадку, был моментально введен в съемочный график: ему сунули в руки подправленный сценарий, усадили на грим, вкратце объяснили, какие сюжетные изменения произошли за время его отсутствия, и приказали быть немного менее агрессивным, ибо его героя решили не делать главным злодеем.
Снимали в павильоне Ленфильма, на «зеленке» – зеленом фоне, который потом с помощью компьютерной графики станет оживленной летней площадью со взрывающимися машинами и рушащимися стенами домов. Иванов герой должен был следить за главным героем, подслушивать его разговор с героиней, злиться (крупный план, наезд камеры – Ивановы сузившиеся глаза и поджатые губы) и закладывать бомбу под днище автомобиля героя. Роль угла дома, из-за которого следил Иван, играл деревянный скелет коробки, и Иван старательно таился со зловещим лицом, параллельно пытаясь не засадить себе занозы и не свалить к черту всю конструкцию.
– Стоп! – надрывался СеменСергеич в мегафон, – куда вы поперлись, вы же с фона ушли! Еще раз! Леша, вон твоя черта! Не выходи за нее, сколько раз тебе повторять! Какого хрена уволокли машину? Оставьте машину в кадре, пусть он на нее опирается! Ваня! Ваня, не надо делать мечтательное лицо, ты не про героиню думаешь, а про взрыв! Еще раз! Внимание! Поехали!
– Дубль три, сцена триста девяносто восемь, часть два, – промямлила помощница с хлопушкой, и снова Иван затаился, аккуратно опираясь о деревянный кусок декорации.
– Стоп! Твою мать, Ваня! Ваня, у тебя крупный план, что ты эту доску двумя пальцами держишь? Это каменный дом, твою мать, каменный дом, а не дохлая крыса!
– Занозы, Семен Сергеич, – оправдался Иван, отряхивая руки.
– Перчатки! Наденьте на него перчатки! Есть перчатки? Найдите костюмера и возьмите у него, мать его, перчатки! Алена, где костюмер?
После съемок Семен Сергеич подошел к Ивану, который поспешно собирал свои вещи, поглядывая на ждущего его Андре.
– Ваня… кхм. Тут, понимаешь, до меня дошли слухи… кхм… что ты опять собираешься…
– Да, все верно, – Иван ощутил себя невероятно неловко, словно обманул чьи-то ожидания в себе, или не оправдал доверие.
– Тут сам Дуглас за тебя хлопотал, кхм… ты мне вот что скажи… это правда?
– Что именно? – не понял Иван, распрямляясь.
– Ну, что ты вроде как с этой его собачкой теперь… увеселителем работаешь?
Иван побелел от злости.
– Кем-кем?
– Ты не бесись, не бесись, – Семен Сергеич подхватил мужчину под локоток и отвел в сторонку, – просто сам знаешь… где-то кто-то видел, слышал… что вроде как ты с этой моделькой амуры закрутил… а тут она тебя в Америку за собой потащила, а теперь и обратно за тобой приволоклась… не, ты не подумай, мне все равно как-то, просто ты ж понимаешь, собаки лают, ветер носит… народец наш любит интервью давать, особенно, в качестве рекламы проектов, в которых сами снимаются – того и гляди, начнут интриги разводить про интернациональные романы на площадке… ты смотри уж, поосторожнее…