Пробило пол-одиннадцатого, настал час привидения. До ее слуха донеслись громкие голоса, сначала о чем-то закричал мужчина, в его тоне звучала обида, как будто этого человека обманули и он только что это обнаружил. Он едва мог отчетливо произносить слова. Фрида встала с постели и подошла к двери. И вдруг расслышала: «Я думал, что ты любишь меня».
Они эхом отдались в ее ушах. Ей показалось, что в эту минуту может произойти что угодно, и она медленно распахнула дверь. В коридоре стоял какой-то мужчина в темном костюме. Молодой, довольно красивый, прямо перед дверью номера 707. Ей послышалось, что он плачет.
— Вас зовут Майкл Маклин? — спросила она, но ответа не услышала.
Этот мужчина был тут, но одновременно где-то далеко. Фрида замерла на пороге номера и наблюдала, как он исчезает. Вот стали размываться и таять руки, ноги, постепенно рассеивался темный силуэт туловища, потом голова. В следующую минуту его уже не было. Это произошло очень быстро, она не успела и моргнуть. Остался только крохотный кружок света на полу, такой неясный, что напомнил ей помутнения, которые образуются на радужной оболочке глаза у больного катарактой. Вот исчезло и это пятнышко.
Фрида вернулась к себе и рухнула в кровать, прямо не раздеваясь. А утром собрала свои вещи.
— Ты что, оставишь меня одну в этой крысиной дыре? — спросила Ленни.
Фрида обняла подругу.
— Я не собираюсь оставаться тут, чтобы заниматься тобой, — сказала она суровым тоном. — Это твое дело.
— Ну ладно. Я бы все равно тебя не послушала.
И обе рассмеялись. Самая замечательная дружба — это та, которая длится краткий миг. Останься Фрида тут подольше, между ними неизбежно наступила размолвка; разный образ жизни сделал бы для них невозможным ни понимать, ни дорожить друг другом. Но сейчас другое дело. Сейчас обе хлюпали носом.
Перед тем как окончательно покинуть «Лайон-парк», Фрида подошла к стойке и попросила Мег об одном, самом последнем одолжении. Сказать ей адрес, который Джеми оставил, когда выписывался из отеля.
— Если меня застукают за таким делом, я лишусь работы, — строго сдвинула брови Мег.
— Это не единственное, из-за чего ты можешь потерять работу. Или, например, потерять сестру. Кажется, такие дела называются сводничеством? Или ты назвала бы их сестринской заботой?
— Почему бы тебе не заткнуться? Ты понятия не имеешь, каково приходится тем, кто должен сам о себе заботиться.
— Дай мне его адрес. И можешь заботиться о себе, сколько тебе угодно.
Мег быстро черкнула несколько слов. Ясно. Где-то в Кенсингтоне.
— Не проболтайся только, от кого ты это получила.
Фрида вышла наружу. Ее чемодан был совсем не тяжелый. Не так уж многим она владела в жизни. Да и из того большую часть оставила дома, в Рединге.
Улица была очень живописной, особенно ее украшали многочисленные деревья, дававшие обильную тень. Явно аристократический квартал. Дом, в котором жили сестры, оказался красивым особняком в эдвардианском стиле, однако что-то в его облике неуловимо напоминало свадебный торт. Белый известняк, пять этажей, от улицы его отделял частный скверик, сейчас отданный во власть двух мелких черных псов, гонявших воробьев.
Фрида присела на скамью у кованой решетки, окружавшей сквер. Эта ограда была такой древней, что поросла желтоватым мхом, ставшим от старости твердым, как кирпич. Виднелся небольшой пруд, возле которого с шумом возилось несколько детей.
Небо потемнело и нахмурилось. Сейчас в нем уже ничего не оставалось от ясной голубизны лета или того глубокого индиго, который царствует на сентябрьском небосводе Лондона. Отец рассказывал когда-то, что у смертельно больных развивается странная зависимость от непогоды и что гораздо больше смертей приходится на жаркие удушливые дни или на время сильных снегопадов. Есть и еще одна зависимость: чаще, чем можно было бы подумать, люди умирают сразу после праздников или семейных торжеств. А еще…
— Люди обладают удивительной силой, — говорил доктор. — В исключительных случаях им удается совершать поступки, которые в обычных условиях кажутся невероятными.
К подъездной аллее подрулил зеленый «мерседес», из него вышел водитель и прислонился к капоту, чтобы выкурить сигарету. Молодой парень в коричневом костюме. Фрида решила, что за ним стоит понаблюдать и в зависимости от его действий выработать план поведения.
Ему пришлось ожидать не меньше получаса, пока парадная дверь распахнулась и на крыльцо, смеясь и торопя друг друга, выпорхнули обе сестры. На обеих были тонкие шелковые платья — синее и лиловое — одежда явно не по сезону. На минутку обнялись, будто позируя. Шофер распахнул дверцу, они, даже не наклонив в знак признательности голов, скользнули внутрь. Водитель поймал взгляд Фриды — он как раз обходил машину с ее стороны — и, усаживаясь за руль, небрежно помахал ей, будто знакомой. Она махнула в ответ — оба нуждались в инстинктивном подтверждении того, что они тоже человеческие существа, достойные места на общей карте человеческих судеб.
Когда автомобиль отъехал, она перешла улицу и поднялась по гранитным ступеням. Поймала себя на том, что инстинктивно задерживает дыхание, а это никуда не годится, может наступить перенасыщение легких кислородом. Позвонила в колокольчик, затем увидела молоточек на двери и постучала. Слишком застенчивой она никогда не была. Если не спросите, откуда вам знать, что скажут в ответ?
Дверь распахнулась, и в огромном проеме возникла женщина, светловолосая красивая дама лет пятидесяти. Наверное, Стелла может стать примерно такой, если, конечно, не угробит себя раньше наркотиками. Очень стильного вида, привлекательная и, сразу видно, жутко деловая. Даже не притворяется, что ей приятно вас видеть, дает понять, что вы ее оторвали от важных дел.
— Извините, что побеспокоила вас… — начала Фрида.
— Тогда и не беспокойте, — недружелюбно сказала мать Стеллы. — Я только что вернулась из долгого путешествия, во время которого тут все пошло кувырком. В доме полнейший беспорядок. Домашние словно с ума посходили и только и знают, что портить друг другу жизнь. Так что побыстрей говорите, что вам надо.
— Мне надо увидеть Джеми.
Дейзи Ридж подняла на нее любопытные глаза, оторвавшись от листка, который держала в руках. Наверное, это был список домашних дел. Пристально оглядев девушку, спросила:
— Увидеть? Джеми?
— Всего лишь на минутку, — заторопилась Фрида, — я быстро.
— Если вас послали сюда в качестве посыльного, то вам на заднее крыльцо. Единственная прислуга, которая у меня осталась, творит бог весть что. Собирается увольняться, я полагаю.
— Я не посыльная.
На Фриде было ее черное платье, поверх которого она накинула плащ. Подведенные глаза. Вид довольно уверенный и независимый, можно подумать, эта девушка знает, что делает. Поставила на ступени чемодан. Миссис Ридж бросила на него задумчивый взгляд. Чемодан был старенький, давно порванный, но аккуратно подклеенный.
— В таком случае проходите. И можете забрать этого типа отсюда, если вы намерены это сделать. Вы же не просто так сюда пришли, полагаю? Считайте его своим, это сокровище.
Она часто жалела, что не сказала этих слов когда-то своей сестре. В те давние дни, когда у них шли споры из-за одного и того же парня.
Фрида заглянула в холл, который простирался за спиной миссис Ридж. Огромный вестибюль, пол выложен черно-белой мраморной плиткой. За вестибюлем — гостиная, темно-красные стены отполированы до блеска.