Натешившись с земцами, весёлые люди пошли озоровать в город. Всех встречных били, травили и драли медведями. Никто не смел дать отпор. Народ спасался с улиц, матери прятали детей. Город опустел, забился в щели.
— Гущеды! — презрительно орал Суббота обидные прозвища новгородцев. — Долбёжники!
— Сига в Волхов столкнули! — надсаживались скоморохи.
Колобродили до ночи. Князь Пронский не смея показать носа, дожидаясь на своём подворье пока опричники не угомонятся.
... Неделю спустя скомороший обоз прибыл в Слободу.
— Молодец, — похвалил Субботу Грязной. — Только, похоже, зря мы с тобой старались.
— Как так? — разинул рот Суббота.
— Невеста уж больно плоха. Вряд ли до свадьбы дотянет, — лицемерно вздохнул Васька и, уже не скрывая радости, ощерил в ухмылке белые волчьи зубы.
14.
Первый раз Марфу вытошнило прямо в церкви. Всполошившеся мамки подумали, что невеста объелась сладким. Однако на другой день рвота не прекращалась. Царю покамест говорить боялись, лечили обычными средствами, но бестолку. — Марфа таяла на глазах. Узнав о нездоровьи невесты, царь насторожился. Схожие признаки были у Анастасии и у Марии. Сам стал беречься пуще прежнего. Отложив свадебные хлопоты, за дело взялся Малюта. Приступил к Марфе с расспросами. Спасая мать, Марфа молчала про принятое снадобье.
Вызвали Бомелия. Перед тем как показать невесту лекарю завесили плотно все окна, чтобы ничего не видно было, закутали невесту тонким покровом, дабы медик не мог коснуться тела. Осмотрев Марфу и опросив прислугу, Бомелий сделал заключение:
— Та болезнь бывает от желудка, когда желудок ветрен, а как желудок будет здоров, то всё минуется.
Ещё сказал, что он такие болезни лечивал и многим пособлял, а плоду и чадородию от того порухи не бывает. Для скорейшего выздоровления назначил камень безуй. Камень тот, цены неимоверной, привозят из Индии, а родится он то ли в сердце у оленя, то ли у змеи в желчи. Находят его на берегу морском. Имеет безуй начальное место между всеми лекарствами, помогает от окормов, от упойства, от порчи. Серапион мудрец учит, что принимать его надо тёртый против двенадцати зёрен ячменя весом, подогрев с рейнским вином, а выпив, лечь в постелю и окутаться, чтобы вспотеть. Сам царь носил безуй в перстне, часто сосал его на ночь.
После лекарств Марфе полегчало. Но неделю спустя всё повторилось. Есть невеста не могла, поили слабым отваром. Поскольку рези в желудке продолжались, лекарь стал добавлять к безую толчёный рог единорога.
Покамест Бомелий мудрствовал, взбодрились все, кто чаял для царя иную невесту. Сначала шепотком, а там и в полный голос заговорили, что невеста будет к государской радости непрочна. Вроде как болезнуясь за здоровье государя, уговаривали:
— Нельзя тебе, государь, на Собакиной жениться. Худая болезнь! На тебя перекинется.
От тех разговоров царь темнел лицом, гнал сердобольцев в шею, однако ж, задумывался. Меж тем объявленный срок свадьбы неуклонно приближался. Одновременно готовилась свадьба царевича Ивана с Домной Сабуровой. Будущую невестку Бог миловал, она была здорова и похорошела так, что сравнивая сохнувшую день ото дня Марфу с Домной царь серчал и ревновал к сыну.
За три дня до свадьбы к царю, собравшись с духом, подступил митрополит Кирилл с вопросом: не раздумал ли он брать за себя девицу Марфу в виду её хворости? Напомнил: третий брак — последний для православного. Коли царица упокоится, государь не сможет жениться более. Каково будет в его годы вдовствовать?
Царь позвал невесту. Внимательно вгляделся в неё. Марфа страшно исхудала. Бледное, без кровинки, лицо, тонкие, словно восковые, пальцы. По глазам видно, что внутренняя боль грызёт её, не отпуская. Вспомнил её в тот первый раз, в голубом летнике, отчаянно храбрившуюся. Спросил, кривовато усмехнувшись:
— А теперь, Марфа, люб я тебе?
— Люб, государь.
— Царицей хочешь быть?
— Не ведаю, — потупясь как тогда, прошелестела Марфа.
— Что так? — повторил себя тогдашнего.
— Не бывала ещё в царицах, — принимая игру, ответила Марфа. И добавила тихо: — И не бывать уж, видно...
И глядя на неё такую исхудавшую, тонкую, но сохранившую стойкость, царь вдруг почувствовал неведомую дотоле щемящую жалость. Загадал: коли выживет — буду жить как с Настей, отмоюсь от крови и греха, снова смирю всех в любовь.
На следующий день царь объявил, что невзирая на болезнь невесты он решил поручить себя и свою судьбу Господу и сыграть свадьбу.