А вот дочь…
В школе Зоя училась нормально, звезд, как говорится, с неба не хватала, но и беспокойств родителям не было никаких. Она даже успешно прошла конкурс при поступлении в медицинский институт, в Минске поступала, хотя в Западноморске был такой же вуз. Так Зоя и осталась в Белоруссии. После первого курса приехала домой не одна. Сопровождал ее долговязый малый с жидкой бородкой. На теле — крупной вязки свитер. Шея голая, а на этой самой тонкой шее — цепочка… Заявила тогда Зоя родителям: это, мол, жених, научный сотрудник, будущий, так сказать, светоч… Жуков покачал головой, но от прямой критики дочкиного избранника воздержался, стал к нему присматриваться. Сейчас, думал он, молодежь иная, бывает что и под длинными патлами скрывается светлая голова.
Жених вел себя довольно лояльно, успел покорить будущую тещу и даже цепочку снял…
Поначалу не хотел этого делать Александр Николаевич, да не утерпел, все-таки дочь единственную, кровную, отдает в чьи-то руки. Словом, позвонил Жуков коллеге в Минск. Неофициально, разумеется, по-товарищески. Тот справился о женихе и сообщил в Западноморск, что никакой тот не научный сотрудник. Работает парень лаборантом в научно-исследовательском институте, работает так, что вот-вот выгонят… Третий год числится на втором курсе политехнического, отделываясь от исключения из института за академическую задолженность всякого рода справками о болезни.
Ничего Александр Николаевич дочери не сказал и жену не стал тревожить, а беспокойство его не оставляло. Уехала Зоя в Минск, писала, что к Новому году ожидается свадьба. Жуков решил съездить к дочери и на месте во всем разобраться, но после Октябрьских праздников Зоя сама прикатила, зареванная и беременная.
Вроде обычная история не раз и не два такое бывало и бывает, а вот Жукова она больно ударила по сердцу. Пожалуй, Александр Николаевич больше покинутой Зои терзался случившимся. Хотел было разыскать того светоча да поговорить с ним по-мужски, только сообразил вдруг, что тем самым унизит и себя, и дочь. Впрочем, непутевый отец родившейся весной Маринки за месяц до того удрал аж на Камчатку, боясь, видимо, что такой отец, как у обманутой им Зои, в более близких краях его запросто достанет.
Но Александр Николаевич постарался забыть о самом факте существования жениха, будто родилась Маринка от святого духа, либо аист ее принес, а может быть, нашли девчонку в капусте. Теперь Жуков думал о несложившейся судьбе дочери, о том, как растить Маринку, которая занимала в его сердце все больше и больше места.
Зоя меж тем окончила курсы медсестер и стала работать в военном госпитале, перепоручив дочь заботам матери и не думая, судя по всему, о возвращении в институт. Жуков пробовал затеять с Зоей разговор об этом, но дочь без обиняков заявила, что понять ее отец никогда не сможет.
И Жуков отступился. Он перенес отцовское чувство на Маринку, но обида на Зою не проходила, саднило сердце у Александра Николаевича.
…В тот вечер опять были звонки из Москвы. Смерть Маркерта вызвала сложные переплетения, которые задевали разные сферы и так сказать «моменты». Начальство требовало срочного расследования и обнаружения преступника, будто он, Жуков, мог вынуть из кармана убийцу, как фокусник зайца из цилиндра.
Александр Николаевич позвонил домой и сказал жене, что приедет засветло, пусть не укладывает Маринку, он погуляет с нею в саду, девочке нужен свежий воздух. Заканчивая разговор, он хотел спросить дома ли Зоя, но спрашивать не стал. Если ее нет, а сегодня дочь не дежурит, то это расстроит его, но в дом Зою все равно не загонит. А если есть, значит Жуков увидит ее через четверть часа.
Зоя оказалась дома, и это обстоятельство несколько успокоило Александра Николаевича. Он и о чертовом деле с профессором-безбожником словно забыл, усадил внучку в коляску и поехал с нею в Приморский парк имени Девятого апреля.
На втором круге Жуков увидел, как по боковой аллее неторопливо, прогулочно прошли две девушки и мужчина. Навстречу им двигался парень в морской форме. Эти трое остановились перед ним, и произошел короткий разговор.
Жуков узнал в одной из девушек дочь покойного профессора, доставившего ему столько хлопот и ночных бдений над божественными книгами. Определил он и доцента Старцева, с ним уже беседовал Конобеев в присутствии Александра Николаевича. Второй девушкой была Вера Гусева, но Жуков ее не знал… Все трое шли с поминального ужина в доме Маркерта. А вот лицо моряка, четвертого в этой группе, показалось Жукову знакомым, но Александр Николаевич так и не узнал радиста Тумалевича, проходившего по делу группы валютчиков. Правда, парень был выведен из дела его же людьми, но однажды Александр Николаевич видел Тумалевича на допросе. Видел, но в памяти тогдашняя встреча не отложилась.