– Так странно, но я тоже не могу на тебя злиться…
– Мы хорошо жили. У нас отличная дочь. Почему мы должны стать врагами? Наше прошлое много весит. И, как балласт, его не скинешь.
– Ты звони мне, ладно?
– Обязательно. А завтра даже приеду. Ксюшу повидать.
– Не получится. Она у мамы. Мне дано несколько дней, чтобы навести порядок в доме, в голове и в чувствах. У меня, как мне дали понять, начинается тяжелая жизнь.
– С чего это?
– Разведенная мать…
– И что?
– Сама не знаю…
– Вот именно. Завтра я заберу Ксению, и мы приедем к тебе. Пойдем куда-нибудь…
– Тебе не страшно будет встретиться с бывшей тещей? И потом, ты и вправду так все время будешь вести себя? – задала Лиза наивный вопрос.
– Нет, конечно. Все время так не получится. Ведь я работаю, могу быть занятым, могу заболеть… Все время так не получится, но большую часть – да. Это я могу обещать тебе.
Лиза улыбнулась. У Андрея было изумительное качество – он умел обещать и умел сдерживать свои обещания. Она это знала очень хорошо.
– Проводишь меня?
– Спрашиваешь. До самых дверей. А потом еще позвоню, пожелаю спокойной ночи.
– Жаль, сейчас еще светло…
– Почему – жаль?
– Нимб над твоей головой не виден…
Они оба рассмеялись. Так Лиза окончательно поверила в то, что от нее ушел муж, и так она убедилась в том, что жизни после развода пугаться совершенно не стоит.
Работа у Лизы была нервная. Поликлиническое отделение детской больницы обслуживало население близлежащих районов и оказывало консультационные услуги. В последние годы педиатров не хватало, и подчас один врач работал сразу на нескольких участках. Лиза относилась к этому с пониманием – в конце концов, педиатр – это не стоматолог и не косметолог, чьи услуги не только востребованы, но и хорошо оплачиваются. В педиатрах нуждаются все, но платят им совсем немного, а подработать частной практикой не у всех получается. Вот и Лиза тоже, отработав дежурство и отбегав по вызовам, порой еле держалась на ногах. Правда, в хорошую погоду пройтись по улицам старой Москвы было и приятно, и полезно, но в детском саду ее ждала дочка, а дома – ворох безотлагательной работы. Уставала она сильно, но никому не жаловалась – боялась, что опять начнутся упреки в том, что не пошла заниматься научной работой, что «проворонила» мужа, что «нельзя быть такой безотказной». Лиза действительно охотно подменяла коллег, если те об этом ее просили. Иногда Ксюшу забирали бабушка с дедушкой, в эти «свободные» дни Лиза немного отсыпалась и пыталась впрок наготовить еды – сэкономленное время можно было посвятить дочери. К вечеру такого дня Лиза начинала маяться и звонить матери:
– Ну, я выезжаю за Ксюшей?
На том конце провода слышались веселые голоса деда и внучки, а в трубку строго отвечала Элалия Павловна:
– Ну, что ты будешь выезжать?! Пусть они с дедом сходят еще на Красную площадь, потом мороженого поедят. Кстати, придут Смирнитские, хочу, чтобы Любовь Дмитриевна послушала ее. У ребенка способности к пению.
Лиза пыталась сопротивляться, объяснить, что у нее впереди трудная неделя, времени будет мало и ей лучше сейчас побыть с дочкой, но Элалия Павловна была непреклонна:
– Что она у тебя там будет делать? Ты опять будешь заниматься чем угодно, только не ребенком.
Жизнь Лизы и впрямь стала сложной, но не ужасно-трагичной, как о том предупреждала Элалия Павловна. Бывший муж появлялся часто – он проводил время с дочерью, привозил продукты, иногда оставлял деньги Лизе. На развод они не подавали, словно молча сговорились обойти этот непростой юридический шаг. Элалия Павловна несколько раз спрашивала дочь:
– Я что-то не пойму, уйти – ушел, а довести дело до конца – не хочет?! Боится, что ли?!
– Чего же он может бояться? – удивлялась Лиза.
– Ну, как! Не придется ко двору на новом месте – вернется к тебе. Как на запасной аэродром.
– Ой, мам! – отмахивалась Лиза, а сама потом представляла себе, как Андрей возвращается к ней с сумками, она его долго не пускает, потом ставит условия, а потом, выдержав нужную паузу, объясняется с ним и все прощает. Потом… Дальше Лиза уже не мечтала, поскольку боялась, что мечты заведут слишком далеко. Официального развода Лиза опасалась больше всего. Пока они просто разъехались, и при этом довольно цивилизованно, жила надежда, что совершенные ошибки могут быть исправлены.