– Издеваешься?
– Нет. Говорю как есть. Бери всё, что посчитаешь нужным и важным для себя. Любимые книги, игрушки, картины, картонки и маленькую собачонку. Так у тебя появится второй знакомый дом. А твоя комната всегда будет тебя ждать и будет твоей. Поехали, дочь, домой. Мама будет волноваться. Где-то я видел кондитерскую, торт нужно купить.
Посиделки затянулись. Лизу поздравляли, вручали конверты, раздавали советы, предлагали помощь. Ей было приятно, что вся семья принимает участие в её судьбе. Закончился июль, август перевалил на вторую половину. В гараже, в ожидании переезда, стояли упакованные в коробки вещи.
– Мам, позвоню папе, предупрежу, что мы с тобой у деда разбираем бабушкины закрома. Если увлечёмся, останемся ночевать в моей комнате, – Лиза набрала номер отца. – Не отвечает.
– Напишем ему записку и пойдём. Он в последнюю неделю как будто стал бояться телефонных звонков и сообщений. Как ты думаешь, что его может беспокоить и кто. На работе я заметила и Роман какой-то напряжённый, а отец напротив спокоен, как удав. И как выяснить, что происходит, если от них правды не добьёшься?
– Кому нужно угрожать отцу или пугать? Из милиции он уволился. Может старые претензии есть у кого-то? Пока сам не расскажет, вряд ли мы что узнаем.
Павел Петрович Туманов не ожидал прихода дочери с внучкой, а не пустить их в дом без объяснений, значит вызвать нездоровый интерес. Как он мог объяснить то, что происходит вокруг него и его бизнеса.
– Девочки, занимайтесь своими делами, но постарайтесь ограничиться залом и комнатой Лизы. Возможно, у меня будет посетитель и не нужно, чтобы он или они вас видели. Это, думаю, погятно?
– Что это с ним, мам?
– Не знаю. В последнее время он с твоим отцом, вообще, не находит общего языка, чего-то не договаривает. Не обращай внимания. Возможно это возраст. Тебе не кажется странным, что купив новую машину, он поставил её под брезент в гараж, а сам пользуется служебной? Лиза, ему шестьдесят лет. Зачем ему новый минивэн Тойота Надя? А ещё смеётся над мамиными закромами.
Дед был прав, говоря о бабушкиных «сокровищах». Чего здесь только не было. Товары, которым было от пятнадцати лет и старше, сохранили свой первоначальный вид в заводских упаковках. Лиза в первый раз видела настоящие китайские вещи, присланные в СССР из Китая. Мягкие яркие полотенца с иероглифами, тонкое белое постельное бельё с вышивкой, чайный сервиз из тонкого фарфора на шесть персон белого цвета с рисунками позолотой и волнистыми краями на чашках и блюдцах. Наборы высоких матовых стаканов с рисунками, столовых приборов. Столовый сервиз на шесть персон. Нашлась посуда для микроволновой печи, о которой бабушка в то время слышать не могла, в виде двух толстостенных кастрюль с крышками.
– Мам, куда мне это всё добро?
– У тебя шкафы пустые, да и пользоваться всем этим давно пора. Считай, что посуда у тебя уже есть, как постельное бельё и полотенца. Будем заканчивать и спать?
– Мам, а ты не хочешь сказать: кто мой отец?
– Хочу, но не могу. Не могу потому, что сама не знаю, – говорила Татьяна Павловна Туманова, присаживаясь рядом с Лизой. – Ты не суди строго, а я попробую рассказать с самого начала, – мать вздохнула. – Так сложилось, что у нас была одна дружная компания. Мы жили в одном доме, учились в одной школе, родители дружили, кто с института, кто с завода. Роман Ланской, мой брат Володя, Андрей Егоров и Паша были на два года старше меня и Вани Кузнецова. После школы Павел и Андрей уехали в город учиться, а Роман и Володя, провалив экзамены, пошли на работу на завод и через год ушли в армию. Мы с Ваней поступили в наш техникум. Андрей часто приезжал домой на праздники и выходные. Мне было 17 лет, когда мы встретились на похоронах Володи, и я влюбилась. Мне исполнилось восемнадцать в мае, он стал моим первым мужчиной и признался мне в любви. Мы даже планировали свадьбу, как только я окончу техникум, а он институт. Нам стоило подождать всего два года, – мать грустно улыбнулась. – Андрей провожал меня после танцев домой, а через три часа «входил» в мою комнату, эту самую, через окно. Всё рухнуло в один день. Роман вернулся из госпиталя, Павел приехал служить в родное отделение милиции и встреча трёх старых друзей состоялась. С чего началась драка, и кто её затеял, выяснить не удалось, наряд забрал Андрея в милицию, а Толю Морозова в больницу. Господи, наверное, все влюблённые слепые и глухие. Павел сказал, что Андрею грозит до трёх лет, даже если это была самооборона, и посоветовал мне сходить в больницу, поговорить с Морозовым. Что мне стоило просто рассказать обо всём отцу? Он нашёл бы выход или дал совет. Но я прислушалась к совету Павла. В больнице Морозова не оказалось. Он был отправлен домой. Рана оказалась поверхностной. Я пошла к нему домой с просьбой, чтобы он не писал заявление на Андрея, что Егорову грозит отчисление из института при любой судебной тяжбе, что получит срок ни за что. Я чуть не плакала от досады, а он просто надо мной издевался, видя моё отчаяние. «Короче, прекращай своё нытьё и слушай сюда. Рана у меня пустяковая. Только шкуру испортили. Дашь – и мы вместе идём в ментовку. Нет – вали отсюда. Чего стоишь, Танюша? Не реви, меня бабские слёзы не трогают. Я предложил обмен, пусть нечестный, но выбор за тобой», – говорил он и был уверен, что я на это пойду. Самое поганое, что презерватив «подвёл», но я этого даже не заметила. Он отправил меня в ванную, а потом мы вместе пошли в отделение. «Помалкивай, не делай сама себе рекламу. Для всех будет лучше, если Егоров исчезнет отсюда прямо сегодня, пока я не передумал. Убеди его в этом», – сказал он, выйдя из отделения. Я дождалась Андрея и передала слова Морозова. «Ты должен уехать, чтобы не потерять всё к чему стремился. Пусть пройдёт время, что-то, возможно, измениться. Поговори сам с Пашей», – просила я и была уверена, что Андрей мне не простит свою свободу такой ценой, поэтому и настаивала на отъезде, боясь, что правда всплывёт. Андрей уехал в тот же день, а у меня началась истерика. Я была сама себе противна, а кому рассказать и как? – Татьяна Павловна замолчала на несколько секунд. – Мама дала мне что-то успокоительное, но оно меня не брало. Родители собирались в гости к Кузнецовым вечером. Это было 30 августа. Тут появился Павел. Он обещал не бросать меня до их возвращения. Я плакала, он утешал, предложил мне выпить вина, для снятия стресса. Видимо, вино меня и свалило. Проснулась я только утром, но сразу поняла, что он воспользовался моим состоянием. Пашка ничего не отрицал, лишь извинялся и признался в своих чувствах. Я попросила его уйти. В тот момент мне жить не хотелось. Я весь день проплакала тихо в подушку, а вечером пошла на наш пруд. Павел не дал мне сделать глупость, перехватив по дороге. «Я помогу тебе пережить неприятные моменты. Если Андрей вернётся, я отойду в сторону. А пока буду рядом», – сказал он, проводив меня домой. Вот такая история: три дня – три парня. Андрей не писал писем и не звонил, а через месяц я узнала, что беременная. Паша мог сомневаться в отцовстве, зная о наших отношениях с Андреем, но ребёнка признал и мы поженились. Свадьба была скромной, моя беременность трудной. Ты родилась, и я сумела сдать экзамены в техникуме за второй курс, а через десять месяцев получила диплом. Я полюбила отца года через три после свадьбы, а у него хватило терпения ждать этого.