— Ну, Мишель, когда теперь заграничная гастроль? — спросил он хозяина, как только выпили за успешную премьеру.
— Э-э, милый мой, скоро только сказка сказывается! Ты же знаешь…— наверное, Ватагин хотел рассказать, как долго дело делается, но Никонов, быстро взглянув на Панина, перебил его:
— А Леня-то Орешников?! С огнем играет! Ему через неделю в Европу лететь, а он решил в прятки поиграть.
— Какие прятки! Уверена, что с ним неладно,— сказала хозяйка.
— Похитили! Похитили! — закричал актер Бубенец и почему-то взмахнул руками, как крыльями. Будто доподлинно знал, что похитили Орешникова на самолете.
— Как скучно! — сказала певица из Ленконцерта, фамилию которой капитан не мог вспомнить.— Куда ни придешь — только и разговоров про Леньку!
«Ух и завидуешь ты, милая, Орешникову!» — подумал Панин, взглянув на певицу. На ее тусклом лице промелькнула гримаса такого равнодушия, что в него трудно было поверить.
— Ну что ж! У нас есть еще одна злоба дня,— засмеялся Ватагин.— Не хотите об Орешникове, поговорим о домовых. Хотелось бы знать, что думают о них власти предержащие? Тамара, выпусти Александра Сергеевича на свободу!
Свобода Панину была предоставлена, но только в урезанном виде: Тамара перекочевала с дивана за стол вслед за капитаном.
— Отвечайте, отвечайте! — заторопила певица.— Это поинтереснее, чем Ленькины фокусы.
— С привидениями в последние часы обстановка в городе осложнилась,— серьезно сказал Панин, и гости насторожились.— Есть данные, что они все чаще будут появляться на людях. Отсюда острый дефицит зубной пасты, мыла и французских духов…
— Это еще почему? — сердито сказал кто-то из мужчин за спиной у Панина. В ответ раздался дружный хохот.
— Ну, Коля, уморил! — не в силах унять смех, произнес Никонов.— Как ты не понимаешь — им же хочется поприличнее выглядеть!
Тему привидений гости восприняли близко к сердцу и наперебой стали рассказывать одну за другой самые фантастические истории о неутешных духах, мрачных зомби и переселении душ. Правда, большинство историй были почерпнуты из пустившейся во все тяжкое советской прессы и потому походили одна на другую. Потом на смену привидениям пришли Чумак и Кашпировский. О том, что телелечители исцеляют страждущих, не было двух мнений. Спор разгорелся только по вопросу, кто помогает лучше.
— Когда в аптеках нет лекарств, и гипнозитеры благо,— сказал Панин, но его тут же застыдили как ретрограда.
— А вам не кажется, что из Кашпировского мог бы получиться хорошенький диктатор? — спросил Мишель Ватагин.— Стоит ему захотеть — почитатели тут же выдвинут его в какой-нибудь верховный орган!
Разговор сразу же получил новое направление. Даже прелестная Тамара на время забыла о Панине и напористо принялась пересказывать статью о Сталине из свежего номера «Огонька». Правда, ее не очень слушали. Каждый хотел сказать сам. Александр смотрел на Тамару с улыбкой и думал о том, как хорошо было бы очутиться с нею вдвоем где-нибудь в тихой уютной квартире, вдали от шума, от людей.
— А вы обратили внимание, друзья, что наш Мегрэ скис, как только разговор коснулся культа? — с ехидной улыбкой сказал вдруг актер Севрюк.— У них в органах, наверное, тоскуют по доброму кулаку!
— Да, действительно! — Тамара с улыбкой посмотрела на Панина.— Разговорчивым вас не назовешь. Что вы скажете о Сталине?
— Мы с ним вместе не служили,— нахально отбрехнулся капитан и пригубил бокал с шампанским.
— Нет-нет-нет! — запротестовал Севрюк.— Вы за Скалозуба не прячьтесь! Признавайтесь — демократия вам не по нутру?
— Товарищ артист,— сдерживая раздражение, тихо сказал Панин,— мне претят разговоры о демократии между закуской и горячим.
— Правильно! — поддержал Панина хозяин.— Все правильно, кроме одного — горячего не будет. Нажимайте на закуски.
— А что касается существа дела,— капитан неожиданно вспомнил Дона Карлеоне из «Крестного отца», свято верившего, что раздражение — удел слабаков, и улыбнулся.— Вы что же, думаете, много найдется таких, кто предпочел бы опять забраться в клетку?
— Не знаю, не знаю! — в голосе Севрюка слышалось пьяное упрямство.— Вы все-таки не отлынивайте от прямого ответа! Нам всем оч-чень важно знать…— он обвел сидящих за столом долгим, оценивающим взглядом.— Очень важно знать, что вы думаете о демократии. Не держите ли фигу в кармане?
— Да еще и с маслом,— тихо сказал Никонов. Но его услышали и засмеялись.
— Валя! — укоризненно покачал головой Севрюк. Жидкие светлые волосы рассыпались в разные стороны, и он стал похож на подвыпившего дикобраза.— Умница! Тонкая душа! Как ты-то этого не понимаешь? Наша жизнь… Господи! — слезы неожиданно потекли у него по щекам.— Господи! Мы должны от каждого потребовать ответа! Особенно от таких суперменов,— он ткнул пальцем в сторону Панина.— Они и понятия не имеют о том, что такое демократия. Даже моя кошка Машка понимает больше.