Выбрать главу

«Хотел утром пойти, спецпаек получить, ладно — схожу завтра, папиросы кончаются, а купить негде. Ох, эта война, будь она неладна».

Как оказалось, вызывал его сам товарищ Берия. Старчук Лаврентия Павловича знал достаточно давно, еще до того, как тот стал наркомом, поэтому отношения складывались нормально, да и сам Михаил Викторович был не дурак, лишний раз старался не давать поводов для критики. Работу свою делал хорошо, иногда даже слишком. Но, как говорил товарищ Ежов: «Ты, Старчук, как собака, если вцепишься, не оторвешь». Сегодня Берия был явно не в форме, что-то его сильно беспокоило. Хотя нарком и старался держаться подчеркнуто по-деловому, майор госбезопасности чувствовал внутреннюю напряженность начальника.

— Товарищ Старчук, вы у нас один из лучших следователей. Если мне не изменяет память, еще в Гражданскую, вместе с товарищем Менжинским начинали.

— Так точно.

— Поэтому решили вас подключить к этому делу. Дело, как вы, товарищ Старчук, понимаете, не простое, иначе бы вас к нему не привлекали. Предупреждаю сразу, все материалы дела являются сверхсекретными, отчитываться будете лично мне и только мне. Я не буду вам объяснять, что это значит. Все дела, которые ведете сейчас, передайте товарищу Арцимовичу. Исаак Соломонович уже в курсе. Теперь будете заниматься только этим вопросом.

«Ох, не нравится мне, когда Лаврентий Палыч так говорит. Нутром чую — хлебну я говна с этим делом. Такое же чувство было, когда Ежова снимали, думал, все, скоро придут. Но обошлось, а скольких посадили, а кого-то и совсем… Да, что-то сердце щемит. Правильно врач говорил, курю много. А если не курить, так совсем с ума сойдешь».

— Михаил Викторович, вы о чем задумались?

— Это я так, чуть отвлекся.

— Сейчас отвлекаться некогда, война на дворе. Павлов вон отвлекся… Пока он соображал, немцы Минск взяли.

«Шуточки у него, эта история с Павловым (и не только с ним) до сих пор многим спать спокойно не дает. Сами все прохлопали, а командующего Западным фронтом козлом отпущения сделали. Хотя он тоже хорош! Какой он, на хрен, генерал, полком командовать и то бы не доверил».

— Вот в этой папке предварительные материалы. Ознакомитесь и приступайте, не тяните. Как говорил Владимир Ильич: «Дело архиважное!» Кстати, забыл предупредить, к арестованному никаких мер физического воздействия не применять. Нам не признание, нам — правда нужна. Все, идите, завтра в девять — ко мне с докладом. И отчет напишите по специальной форме для Него.

При этом лицо наркома стало очень серьезным. Видно, боится Сталина. Оно и правильно, Хозяина должны бояться.

— Все, свободны, идите, работайте.

«Что-то странное творится, ох, не нравится мне все это. Не иначе опять какие-то игры затеваются. Ладно, это не нашего ума дело. Пойду к себе».

Кабинет, ставший почти родным за годы работы. Что же тут такое, сверхсекретное. Так, так интересно, интересно. Ладно, посмотрим, что он нам сам расскажет. Надо звонить в конвойную службу, пусть приводят, пообщаемся.

— Здорово, Семеныч, из сто второй приведи ко мне. Да, «А-Вэ-тридцать два-семнадцать», ну, не знаю, на час, может, на два, а там как пойдет. Ты же знаешь, это дело такое.

Старчук прикурил папиросу и стал ждать, когда приведут арестованного. Сколько их прошло через его кабинет за эти годы. Кто их считал. И все говорили, что не виновны, их оклеветали, а сами показания писали на друзей и знакомых, причем большинство добровольно, даже особо и бить-то не приходилось, хотя некоторые оказались упертыми. Его на расстрел ведут, а он кричит: «Я не виновен, партия во всем разберется, да у меня друг в ЦК, он вам устроит». Даже и не знал, что этот друг сам его фамилию в расстрельный список вписал. И так тоже бывало.

Мысленный монолог прервал громкий стук в дверь.

— Вводите.

Как-то соседка зашла, дверь была открыта. Она постучала для приличия, а я возьми, да и ляпни по привычке: «Вводите». Соседка чуть сознание не потеряла, теперь больше не заходит.

Вошел молодой высокий парень, рост почти под два метра, худой. Темные волосы, серые глаза.

— Значит, ты будешь Медведь Олег Евгеньевич.

— Да.

— Да, гражданин старший следователь. Привыкай к порядку. Одичали там в лесах совсем.