Чем дальше упрямились в своей позиции США и Англия, тем больше они давали оснований считать, что их намерения выходят далеко за рамки североитальянского театра военных действий. Конечно, можно согласиться с Б. Смитом и Е. Агаросси, которые считают, что в марте — апреле 1945 года ни Рузвельт, ни даже Черчилль не собирались вступать с Гитлером в военный сговор. Однако они недалеки от истины, когда утверждают: «К моменту приближения краха нацистской Германии политические расхождения и споры между участниками «Большой тройки» стали выступать наружу… Бернская операция как раз идеально подходила для того, чтобы обострить и, может быть, ускорить этот процесс».
Вот мнение английского историка и публициста Кимче: «Легко понять нараставшее недоверие Москвы. Сначала Кремль узнал о встрече в Фазано, на которой руководящие деятели немецкой группы армий, возглавляемой фельдмаршалом Кессельрингом, решили искать сотрудничества с (западными) союзниками, чтобы задержать продвижение Советской Армии в Центральную Европу. Вслед за этим высший начальник СС и полиции в Италии появился в Швейцарии и освободил двух партизан, не являющихся коммунистами. И, наконец, Молотову сообщают, что заместитель фельдмаршала Александера генерал Лемнитцер и начальник разведки английский генерал Эйри отправляются в Швейцарию якобы для того, чтобы сказать Вольфу, что он может приехать в Казерту для сдачи. Почему, собственно говоря, это не мог сказать Вольфу с равным успехом Даллес? Конечно, шла еще какая-то игра, и о ней узнал Кремль. А спустя некоторое время Гиммлер вел аналогичные переговоры с Бернадот-том и другими шведскими посредниками… Было ли все это только случаем?»
Разумеется, ответ на этот вопрос мог быть для Советского Союза только отрицательным. Тем более что из Швейцарии поступали тревожные сообщения, сигнализировавшие о темной и нечестной игре, задуманной американцами. Поэтому нечего удивляться, как это делают некоторые западные авторы, что тон и содержание советских протестов были резкими.
Но вот другой вопрос: почему США и Англия, несмотря на эти протесты, весь март и начало апреля 1945 года так упорно держались за авантюру Даллеса? Причин было несколько. Конечно, фельдмаршал Александер с чисто военной и достаточно ограниченной своим театром военных действий точки зрения с удовольствием принял бы капитуляцию группы «Ц» и итало-фашистских войск. Бои 1944 года не принесли фельдмаршалу больших (и легких) лавров. Но, судя по всему, не эти соображения решали дело — Александер лишь выполнял указания объединенного верховного главнокомандования и обоих правительств. Соображения последних Б. Смит и Е. Агаросси излагают так:
«Постепенно складывалось мнение, что широкая немецкая капитуляция в Италии будет иметь далеко идущие последствия. Так как немецкое сопротивление на Западе уже было подавлено, то потеря 20–25 дивизий на Юге могла бы привести к полному развалу немецкого фронта перед англо-американскими войсками. В любом случае такая капитуляция дала бы западным державам возможность быстро продвинуться на север и восток… В то время как Советы продолжали бы наталкиваться на неизменно прочное сопротивление немцев на Восточном фронте, западные державы смогли бы прорваться через уязвимые районы Северо-Адриатического побережья и войти в Центральную Европу. Тем самым война завершилась бы динамичным англо-американским наступлением, которое дало бы Западу в руки многие территории, судьба которых еще не была определена. Оно дало бы в руки Западу значительную часть тех зон Германии и Австрии, которые подлежали советской оккупации».
Переведем это на язык «большой политики». Если стоять на позиции Ялтинских соглашений, если придерживаться совместной линии и совместных планов разгрома фашизма, если стремиться к соблюдению уже принятых решений в послевоенной Европе, то, конечно, не было резона цепляться за план Даллеса — Вольфа. Но если ставить перед собой иные задачи, а именно — ревизовать Ялтинские решения, не уважать собственных союзников, да еще вдобавок раздавить поднимающиеся демократические режимы, тогда, разумеется, «капитуляция» в Северной Италии приобретала колоссальное значение. Те политические крути в Лондоне и Вашингтоне, которые со скрежетом зубовным воспринимали рост авторитета и мощи Советского Союза и его армии, не желали согласиться с восторжествовавшим в Ялте курсом на военное и политическое сотрудничество стран антигитлеровской коалиции, связывали с планами УСС многое. Тем более что после встреч в Цюрихе и Асконе Даллес и Доновен создали у военных руководителей США и Англии впечатление, будто капитуляция группы армий «Ц» — дело двух-трех дней. Более того, они заверяли, что скоро капитулирует весь Западный фронт во главе Кессельрингом. Ради этого, рассуждали в УСС (и не только в УСС), стоит идти на риск и продолжать игру с Вольфом, жертвуя добрыми отношениями с СССР. Недаром Дин и Гарриман доказывали Рузвельту, что участие СССР в переговорах «затянет их»…