— И тебе приятного аппетита, — сказал Кеша. — Между прочим, моя печень приходит в ужас, глядя на твой жирный паштет!
— Печень не имеет глаз, — авторитетно заявила Маша. — Этот орган является непарным, он расположен в…
— Лучше без подробностей, — живо остановила я девочку и принялась изо всей силы бить по яйцу ложкой.
— Хочу паштета, — раскапризничался Александр Михайлович.
— Он здесь, — Амара ткнул пальцем в никелированную миску.
Я подавила улыбку. Парень старается изо всех сил, он учел мою просьбу говорить как можно меньше и обходится минимальным набором слов. А то, что Амара положил любимую еду полковника в миску, которой пользуется кошка Клеопатра, это пустяки. Клепа не обидится, она хорошо воспитана, а полковник не поймет, в чем паштет. Надо будет потом объяснить Амаре про разделение посуды на «человеческую» и «животную».
— Что-то вкус странный, — отметил Дегтярев, кусая бутерброд.
— Свинья, — гаркнул домработник.
Полковник уронил хлеб, намазанный толстым слоем паштета.
— Кто? — растерялся он.
— На банке свинья, — телеграфным стилем ответил Амара, — этикетка. Рисунок. Патэ. Все точно.
— Интересно, если я брошу яйцо на пол, оно треснет? — обозлилась Зайка.
— Можно попробовать, — оживилась Маня.
Я, тоже безуспешно боровшаяся с яйцом, не успела сказать «стой», как Манюня вскочила и швырнула «куриную икру» на плитку. Яйцо подпрыгнуло и укатилось. Жюли, решив, что ей купили новую игрушку, со счастливым визгом нырнула под сервант и выкатила абсолютно целое яйцо.
— Прикольно! — поразился Аркадий. — Интересненько, ну-ка…
Второе яйцо, упав на пол, тоже осталось целым. Радости Жюли не было предела, количество ее любимых мячиков резко увеличивалось.
— Дай сюда, — прокряхтел полковник и схватил стоявшую передо мною подставку, — вы хотели слопать ЭТО? Не поняли, что завтрак из пластика?
Маша и Кеша переглянулись, Зайка вперила взгляд в Амару.
— Ты решил пошутить? — зловещим тоном осведомилась она. — Здорово! Мы повеселились! А теперь неси настоящие яйца.
— Я думал, это куриные, — замямлил домработник. — Простите… я не хотел.
— Где ты их взял? — спросила Маша.
— В кладовке, на полке среди лампочек, хозяйка подсказала! — Парень решил спрятаться за меня.
— Это остатки муляжей для пасхальной росписи, — осенило меня. — Ну конечно! Я сама купила их ранней весной, потому что не хотела варить в луковой шелухе настоящие. Их потом никто не ест, продукты пропадают. Очень обрадовалась, когда увидела в супермаркете эрзац, а к нему коробочку с красками! Ирка разрисовала один десяток, а второй оставила про запас!
— Ловко, — ухмыльнулась Зайка. — Ты решила подшутить над Амарой, а он купился. Но сегодня не первое апреля! Я хочу есть!
— И в мыслях у меня не было над вами издеваться! — попыталась я оправдаться. — Он спросил, я ответила, Амара сам перепутал.
— Поеду на работу голодной, — с мученическим видом протянула Ольга.
Амара испугался, сложил молитвенно руки, потом заорал густым басом:
— Кролик! Простите! Милый кролик! Не ругайте меня! Дорогой кролик! Извините! Более это не повторится! Ласковый кролик!
С каждым новым восклицанием глаза Зайки делались все круглее, Кеша с Машей потихонечку сползли под стол, один только Дегтярев как ни в чем не бывало продолжал бодро выковыривать паштет из кошкиной миски: ничто так не отвлекает полковника от реальности, как вкусная еда.
— Кролик! — всхлипнул в последний раз Амара. — Только не выгоняйте меня!
В столовой повисла тишина, нарушаемая только чавканьем Александра Михайловича. Я лишний раз удивилась экстрасенсорным способностям собак. Только что Жюли бойко катала по полу муляжи яиц, а остальные псы преданно смотрели на полковника в надежде, что он уронит на пол кусочек паштета. Но при первом стоне Амары про кролика все четвероногие испарились, даже глухая и почти слепая пуделиха Черри резво прогалопировала прочь. Говорят, у большинства японцев дома есть аквариумы, жители Страны восходящего солнца наблюдают за поведением рыбок и, если те начинают вести себя непривычно, понимают — скоро будет землетрясение. А наши собачки чуют приближение скандала и заранее смазывают лапы салом, чтобы не очутиться в его эпицентре.
Зая покраснела, выпрямилась во весь свой не особо большой рост, набрала полную грудь воздуха…
— Солнышко, — ласково сказал Аркадий, — мы же воспитывались в советские времена, читали книги о плохих белых плантаторах, которые убивали бедных рабов-негров! И глубоко осуждали рабовладельцев.
Ольга с шумом выдохнула и вылетела в холл.