— Большая часть так уж точно. Признаюсь честно, я абсолютно ничего не помню касательно моего, так сказать, рождения. А что касается противоречий с правилами… Новоявленные синигами не помнят о своих человеческих жизнях. То, что было до их попадания в Мир Богов Смерти, окутано туманом. Они могут помнить происходившее с ними только как… Даже не знаю, как объяснить это человеку… Помнят так, будто это происходило не с ними, а с героем книги, которую они когда-то давно читали.
— Что же, надеюсь, мне понравиться в твоём мире.
— Это вряд ли. Хотя, ты сможешь продолжать помогать людям: тогда всё «расследование» будет сводиться к наблюдению за миром людей через дыру, которая служит и окном, и дверью туда и записываю имя негодяя в Тетрадь. Но вдруг ты будешь помнить свою прошлую жизнь?
— Тогда мне прямая дорога в Ад. После стольких убийств … — девушка перелистывала страницы артефакта, усеянные записанными мелким подчерком именами.
— Хе-хе, в этом тоже есть своя загвоздка. После попадания в небытие, человека судят за его поступки без учёта записи имён. Допустим, если ты убила множество людей, но при этом твои помыслы были чисты и бескорыстны, то…
— Но ведь помнят не все.
— Это да. Помнят, только если есть что-то такое, что «удерживает» воспоминания.
— Но мои воспоминания ничто не удерживает, как, собственно и меня, — Диана подошла к окну и коснулась пальцами стекла. — Единственные, кто не даёт мне сложить ручки и смиренно ждать смерти, это Л и Кира. Я не могу позволить им превратить весь мир в поле битвы. Об Л мы уже позаботились, осталось раскрыть Киру. После его смерти у детектива едва ли найдётся более достойный соперник.
— Хе-хе, а ты что, Диана? Разве ты не считаешь себя соперником, с которым Л придётся повозиться.
Диана повернулась к синигами и посмотрела на него каким-то пустым пронизывающим взглядом:
— О чём ты, Воланд? Л абсолютно нечего будет мне предъявить. Даже после того, что я собираюсь сделать.
Недолгое молчание прервал истерический смешок.
*
— Ла-а-айт, я хочу есть, — завопил Рюук, появившись из-под потолка.
Юноша слегка приподнял бровь, глядя на синигами, и молча кинул ему спелое красное яблоко, которое тут же исчезло во рту у Бога Смерти.
— Продолжаешь карать преступников?
— Если бы, — с неким раздражением ответил Лайт. — Из-за того, что Рюдзаки «заинтересовали дедуктивные способности Дианы», мы чуть ли не каждый вечер после университета «занимаемся расследованием»: один придумывает незамысловатое преступление с описанием обстоятельств смерти и деятельности жертвы, а другие двое разгадывают.
— Ну, может Л просто захотелось общения?
— Как бы не так! Он просто испытывает меня. И взялась же эта девица на мою голову! Нет, но вот надо ей было забыть свой блокнот именно тогда, когда мы выходили из раздевалки. Я должен как можно быстрее разобраться с Л, а вместо этого занимаюсь всякой ерундой, — Лайт гневно посмотрел на листок с описанием преступления для завтрашней игры. — И всё из-за неё! Ну, вот скажи, как можно быть такой умной, и такой дурой одновременно?!
— Может она просто старается быть милой?
— Чего ради?
— Влюбилась, может быть. В тебя, ну, или в твоего «друга», — предположил Рюук.
— Влюбилась? Этого мне ещё не хватало. Я — Бог нового мира, мне не до любви, понимаешь ли.
— А если не в тебя?
Лайт рассмеялся.
— Рюдзаки своим поведением может девушку разве что напугать, а уж никак не привлечь. Да и она будет явно не в восторге, когда узнает, что он Л.
— Но ведь вы, я имею ввиду Кира и Л, оба ей не нравятся.
— И что с того? Вот что Диана может сделать?
Лайт вернулся к «работе», так и не заметив, какие усилия прилагал Рюук, чтобы сдержать смех.
*
— Ты действительно видишься с ними каждый вечер? — Такада с недоверием посмотрела на Диану, которая перебирала складки черной юбки, сидя на лавочке.
— За исключением выходных, или дней, когда кто-нибудь из нас занят. Знаешь, такая вот набивка руки для будущей профессии, — ответила девушка, оторвавшись от маленькой пачки молока.
— И только лишь? — девушка с удивлением приподняла бровь.
— Ну, да, а что ещё?
— Если бы ты встречалась только с Лайтом, я бы подумала, что между вами что-то есть, а так…
— Стой-ка, — Дина наклонилась к однокурснице и пристально посмотрела на неё, что заставило Такаду слегка отшатнуться. — Уж не сохнешь ли ты по нему?
— Вот ещё, — максимально равнодушно сказала собеседница. — Ягами весьма симпатичный парень, но что бы сохнуть по нему… Нет, у меня есть гордость.
— Гордость? Но разве влюбиться в кого-то это унижение?
— Я не собираюсь бегать за парнями, которым не нравлюсь, — натянуто улыбнулась Такада.
— Никто ведь не заставляет тебя бегать за ними. Неужели Лайт тебе ни капельки не нравиться?
— Нет.
«Ну-ну, конечно. Я прям вижу, как ты уже готова рвать и метать от того, что тебя раскусили», — подумала Диана.
— А тебе? — спросила Такада.
— Нет, Лайт и Рюуга для меня всего лишь университетские друзья.
Такада засмеялась:
— Я и не думала, что этот чудик вообще может вступать с кем-то во взаимодействие.
— Это ты о Руюге? Знаешь, он, конечно, странноватый, но во многом лучше … некоторых, — девушка вовремя спохватилась, чтобы вместо «некоторых» не произнести имя Киры.
— Диана-тян! Привет! — Сакура радостно помахала рукой, но тут же спохватилась, заметив Такаду.
— Привет, Сакура-тян, — будто не замечая замешательства подруги, сказала Диана. — Что ты там стоишь, иди сюда!
Девушка посмотрела на подругу взглядом ребёнка, которому разрешили сделать что-то ранее запретное, и нерешительно приблизилась к двум первокурсницам.
— Привет, меня зовут Такада Киёми, хотя, я думаю, ты должна знать. А ты ведь репортёр университетской газеты, да? Как тебя там… Сорано Кихото? Сачико Макото? Рада знакомству!
— Хе-хе, вот ведь стерва! — захохотал Воланд, который наблюдал за этим спектаклем вежливости.
— Её зовут Сакура Киномото, — ответила за подругу Диана.
— Ах, да, точно, и как же я могла забыть? — натянуто улыбнулась Такада.
— Ох, как же я сегодня устала, — с несвойственной ей ленью протянула Диана. — Может, пойдём, прогуляемся, у меня есть ещё около часа времени.
— Отличная идея, — сказала Такада, думая, что предложение адресовано только ей.
— Сакура, а над чем ты сейчас работаешь? — Диана взяла третьекурсницу за руку и потащила за собой, что вызвало у Такады немалое удивление. Взгляд «Коронованной красавицы университета» будто спрашивал: «Неужели ты ставишь меня на один уровень с ней?».
— Я хочу написать статью об отношении студентов к Л и Кире, — ответила журналистка.
— А ты не думаешь, что кто-нибудь… соврет? Или скажет неправду? Это довольно-таки щекотливая тема, Сакура-тян.
— Я знаю это, Диана-тян. Я просто провожу опрос учеников, чтобы составить статистику: «Поддерживаю Киру», «Поддерживаю Л» и «Отношусь нейтрально». А потом проанализирую полученные данные и напишу что-то вроде статьи дефис научной работы. Такое вот маленькое исследование.
— А ты будешь печатать это под своим именем? — спросила Диана.
— Да. Я не собираюсь молчать — буду ровняться на своего отца.
— Стой, твой отец — Мидори Киномото? Телеведущий с 24 канала?
— Да, — гордо кивнула Сакура.
— Он очень резко высказывается в адрес Киры… — заметила Такада.
— Это потому что он его не боится.
— Думаю, честному человеку нечего бояться Киры.
— А как же лже-Л? — вмешалась в разговор Диана. — Тот тоже подразумевал под собой «честного человека». Или, по-твоему, у Киры в глазах встроен детектор преступников?
— Хе-хе, мне даже жаль, что такого нет. И за сколько лет бы можно было его обменять? — задумался Воланд.
— Проголосуете? — спросила Сакура, но в ответ послышалось лишь молчание. — Хорошо, давайте вместе, на счет три. Одни, два, три. За Л.