— Зачем ты…
— Возьми её, Рюдзаки. Я хочу, чтобы у тебя было что-то на память обо мне.
Он взял цветок в свой странной манере, посмотрел на него и спрятал в карман.
— Но ведь я и так уже сказал, что буду помнить, вспоминать о тебе…
— Да знаю я…
«Всё наше общение походило на партию шашек, на игру в кошки-мышки. Но тогда в кафе и парке это перестало быть игрой. Всё было настоящим. Мы были настоящими. Не знаю, к чему это приведёт, но лучше сделать это сейчас, нежели потом жалеть».
Диана приблизилась к юноше вплотную, выдохнула, закрыла глаза и потянулась к его лицу, но её губы наткнулись на препятствие в виде подставленной ладони, так и не достигнув цели. Она отскочила от него и, покраснев, виновато отвела взгляд в сторону. Рюдзаки стоял, опустив глаза вниз.
— Я знаю, что ты Alice, — серьёзно сказал он.
— Ты уже мне об этом сказал, забыл что ли?
— У нас нет доказательств, а если мы арестуем тебя, не имея серьёзных причин, то будет скандал.
— Ты же состоишь в группе расследования, возглавляемой Л, так пусть этот гений что-нибудь придумает.
— У меня были идеи, но каждый раз ты обводила меня вокруг пальца.
— Подожди, что?!
— Я — Л.
Повисло молчание. Рюдзаки и Л — один человек? Этого просто быть не может. То есть, детектив сознательно водил дружбу с подозреваемыми? Сознательно подвергал себя сильнейшему риску? И всё это время лгал?
— С тобой у меня всё идёт через пень-колоду. Должен признать, Диана Калинова, ты поистине достойный соперник. У тебя очень чистая работа. Ты ведь знаешь о Тетрадях Смерти, о синигами, о сделках… Ты — убийца, ты ничем не лучше Киры. Не знаю, как тебе удавалось так долго скрываться. Есть предположение: ты контролировала поведения жертв перед смертью, посылая на них болезни или же заставляя совершать самоубийства. Верно? Ты лицемерно рассуждала о неправоте Киры, когда сама являешься убийцей. Ты считаешь себя выше закона? Думаешь, что если поймаешь его, то все твои грехи аннулируются? Думаешь, можешь вершить своё правосудие? Считаешь себя справедливостью? Нет, ты — обычный убийца, жалкая лицемерка! Ты ведёшь свою игру, используя других. Все твои поступки, все слова наполнены ложью!
— Рюдзаки, неужели ты действительно думаешь, что всё было ложью.
— Да, — ответил детектив, но тут же пожалел о своём решении.
Он посмотрел девушке в глаза — она, казалось, вот-вот заплачет, но услышав его ответ, она как-то переменилась: губы сердито поджались, плечи расправились, взгляд, до этого тёплый и практически умоляющий стал холодным.
— Что же, если ты такого мнения, то хорошо, что я узнала об этом сейчас, — она круто развернулась на небольшом каблуке балеток.
Рюдзаки словно молнией пробило. Зачем он это сказал?
— Диана, стой, — юноша потянулся за ней, но поймал рукой лишь воздух.
*
Кое-как Диана доплелась до дома. Всю дорогу синигами то и дело возмущался:
— Нет, ну это же не в какие ворота! Такое о тебе сказать после столь трогательного разговора в том парке! Почему вы, люди, такие упрямые? Почему такие дурные? Когда нужно сдержаться, проявить хладнокровие, вы пестрите эмоциями, а когда лучше придержать свои аналитические доводы и показать банальное людское тепло вы становитесь похожи на роботов!
— Воланд, ты знал, что он — Л?
— Хе-хе. Видишь ли, мой ручно…
— Да или нет?
— Да.
— И ты туда же.
Едва войдя в квартиру, девушка буквально сорвала с себя платье с одним оторванным цветком и запихнула его в самый дальний угол шкафа. Быстро переодевшись, она направилась к ноутбуку, но грохнулась на пол, не дойдя до стола.
— Если хочешь поплакать о несчастной любви, делай это хотя бы на диване, я тебя прошу… — с неким беспокойством сказал Бог Смерти.
— Я снова не чувствую ног, — как-то спокойно и равнодушно сказала девушка.
— Но приступы случаются где-то раз в десять дней, у тебя ведь совсем недавно…
— Неизлечимые болезни имеют неприятное свойство прогрессировать. Чёрт, приступ ведь может застать меня в самый неподходящий момент, и тогда весь план покатиться к чёртовой бабушке…
Диана некоторое время сидела, уставившись в одну точку, а потом засмеялась.
— Э?
— Возвращаясь к нашему вчерашнему разговору… Диане Калиновой лучше закрыть глаза — в скором времени от неё отвернётся последний дорогой ей человек здесь.
Видя недоумевающий взгляд синигами, девушка добавила:
— Сакура.
========== Друзья навеки ==========
Все приготовления закончены. С самого утра, вооружившись бумагой, цветными фломастерами и клеем, Диана делала коллажи с пошаговым расследованием. На вопрос синигами, для чего, она лишь качала головой и говорила, что это поможет дорогому ей человеку. Завершив работу, девушка спрятала её результаты под шкаф таким образом, чтобы вблизи был виден уголок, сверху положила Тетрадь Смерти.
Осталось только заманить сюда Сакуру. Как оказалось, дочь семьи Киномото как раз занималась уроками, и на вопрос может ли Диана ей чем-то помочь, с радостью ответила, что её немецкий просто ужасен и пару занятий с гением не повредят.
Через пару часов Сакура уже стояла на пороге у Дианы.
— Привет, рада тебя видеть, — девушка крепко обняла подругу.
— Диана-тян, давно же мы не встречались. Эм… Можешь отпустить меня, пожалуйста? Я уже в порядке, правда, — покраснев, ответила бывшая журналистка.
— Хе-хе, подсказывает мне опыт, что это ненадолго, — захохотал Воланд, то тут же успокоился, поймав на себе смирительный взгляд Дианы. Лучше заткнуться, а то, чего доброго, разозлиться и перестанет покупать молоко!
— Так тебе нужно подтянуть немецкий, Сакура-тян?
— Угу, — кивнула журналистка. — Я собираюсь перевестись на филологический факультет со следующего триместра, поэтому усиленно занимаюсь. С английским проблем нет, а вот с языком Гёте…
— Понимаю. Что же, покажу тебе один очень действенный способ: с помощью него я учила ваш язык. В моей стране японский не пользуется особым спросом, поэтому мне пришлось учить его самостоятельно. Чтобы эффективно говорить и писать на каком-либо языке, нужно сначала научиться его понимать, то есть работать над слуховым и зрительным восприятием. Поэтому мы будем смотреть немецкие фильмы в оригинале с субтитрами. Тоже немецкими, кстати. У тебя есть с собой какая-нибудь тетрадь? — услышав последнее слово, синигами засмеялся, но быстро замолчал. — Если встретишь незнакомое слово, то выпиши его, мы найдём перевод. Итак, предлагаю начать с«Прощай, Ленин!» Это такая трагикомедия о падении Берлинской стены. Тебе должно понравиться.
День быстро пролетел, даже несмотря на то, что Сакура практически на каждой реплике ставила фильм на паузу и выискивала в Интернете перевод того или иного слова. «Феникс» обе девушки смотрели впервые, а вот «Достучаться до небес» Диана видела и не раз. Фильм о двух неизлечимо больных друзьях предложила к просмотру сама Сакура, вот только она даже не подозревала, как близка данная тема её подруге. В конце фильма бывшая журналистка разрыдалась, а вот Диана сдержалась. Она должна держаться.
— Вот это я засиделась! — Сакура посмотрела на часы, которые уже показывали без двадцати минут полночь.
— Ничего страшного. Можешь остаться на ночь — не выгоню же я гостью на улицу в такое время.
— Спасибо!
«Лучше бы ушла, Сакура, лучше бы ты ушла. Может, я сама со всем справлюсь? Ведь могу же! Надо просто делать всё сразу после приступов. Но вдруг стресс негативно скажется на моём состоянии, и я упаду прямо в руки Киры? Нет, я уже приняла решение. Может, она не обнаружит «тайник»? Может, поспит ночь и завтра вернётся домой? И тогда я должна буду действовать в одиночку. Ладно, сгорел сарай, гори и хата — предоставлю всё случаю».
Диана отправилась к себе в комнату, предварительно постелив Сакуре в гостиной.
Киномото проснулась посреди ночи от того, что захотела пить. Не желая будить подругу, она тихонько встала и отправилась на кухню, по пути больно ударившись мизинцем об край шкафа. Выпив воды и помыв стакан, девушка, во избежание травм, включила в гостиной свет. Какую же хорошую квартиру снимала Диана! Включив свет на входе в комнату, можно было погасить его, лёжа на кровати или диване. Сакура с опаской обошла злосчастный шкаф, как вдруг увидела торчащий из-под него кусок бумаги.