— Хочешь глаза Бога Смерти?
— Нет. Мне нужно, чтобы ты немного последил за Луговым, главным редактором этой ежедневной туалетной бумаги. Я более чем уверенна, что мы сможем достать на него компромат к завтрашнему утру.
— Я-то думал, что это ты мой ручной человечек, а теперь получается, что я твой ручной синигами?
— Сам сказал, что мы связанны. Воланд, разве тебе не было приятно выпить залпом полбутылки молока?
— Конечно. Хоть мне и не нужна еда, молоко я люблю.
— Я куплю тебе три бутылки, если ты поможешь мне.
— Хе-хе, умеешь же ты манипулировать, — Воланд повернул голову на бок и уставился на Диану левым глазом. — Нет ни одного человека, у которого бы не завалялась пара-тройка скелетов в шкафу. Я найду скелеты Лугового.
— И тогда лети ко мне. Нужно будет сделать несколько снимков, чтобы шантажировать его. Я пока выясню кое-что у продавцов.
— И про молоко не забудь! — улетая, крикнул Воланд.
***
Как и предполагала Диана, ждать долго не пришлось: в шесть часов вечера того же дня, Глеб Луговой, сказав жене, что идёт на важное собрание в редакции, отправился в заведение с весьма сомнительной репутацией, взяв в компаньонки вульгарно одетую молоденькую девушку.
— Я думаю, этих нескольких фотографий хватит с головой, — стрелки часов уже перевалили за полночь, когда девушка и синигами вернулись домой.
— Как я понял, у тебя уже созрел гениальный план.
— Какой ты догадливый Бог Смерти.
После часа в кровати, Диана оставила все попытки заснуть и села, свесив ноги на пол.
— Раз уж тебе не спится, то давай поболтаем, — ящероподобный синигами уселся рядом. — И так, что ты собираешься делать, когда найдёшь убийцу? В смысле, намереваешься ли ты записать его имя в Тетрадь?
— Нет, я предоставлю все улики полиции и дождусь его ареста. Но если убийцу отпустят, то придётся ему «стать жертвой несчастного случая». Первоначально я не собиралась использовать Тетрадь для личных целей, но это уже вопрос правосудия. Воланд, а ты чего это вдруг спрашиваешь? Думаешь, очень умные господа следователи в чём-то меня заподозрят, если умрёт убийца моих родителей?
— Они могут посчитать тебя Кирой. Если ты попадёшь в тюрьму, то кто же будет меня развлекать?
— Кира убивает сердечными приступами. По моему мнению, в этом состоит его главная ошибка, только если он не собирался заявить миру о себе. У меня же другая методика — самоубийство почти никогда не расследуют, тем более, что заевшая совесть является неплохим мотивом для этого. Я не такая дура, чтобы так глупо выдать себя.
— Так уже ты не хочешь ехать искать Киру?
— Хочу, конечно. По-сути, мы занимаемся одним и тем же — несём в мир справедливость.
— То же самое, мне кажется, ты думала об Л.
— Он-то тут причём?
— Э? Думаешь, ему понравится, что роль мировых судей взяли на себя два старшеклассника?
— Старшеклассника? Значит, Кира примерно моего возраста? Спасибо за очередную подсказку, Воланд!
— Язык мой — враг мой. Но, разве раньше ты не ровнялась во всём на Л?
— Как можно ровняться на того, о ком ты ровным счетом ничего не знаешь? Нет, конечно, я делала всё, чтобы после выпуска стать детективом, но кто меня допустит к сложным и интересным делам?
— Тут ты, возможно, права. Но, Диана, разве ты разочаровалась в Л?
— Нет, конечно, почему ты спрашиваешь?
— Просто интересно, на чьей стороне ты будешь.
— Почему я не могу восхищаться обоими?
— Потому что, грядёт противостояние двух гениев, и если ты решишь вмешаться, тебе придётся выбрать сторону. Было бы неплохо, если бы в их своеобразной шахматной партии кто-то из них сделал бы тебя ферзём, или, как ты его называешь, королевой. Но ты можешь стать и лишь пешкой для кого-то из них. Я-то уже частично понял их сущности…
— Каким образом ты это сделал? Даже если ты немного понаблюдал за Кирой, когда к нему только попала Тетрадь, трудно сделать выводы о человеке за несколько дней. А про Л и говорить нечего…
— Вот за Л-то как раз я наблюдал куда дольше, чем за тобой.
— Что?!
— В мире Богов Смерти скука просто смертельная, прошу простить меня за тавтологию. А следить за его расследованиями — хороший способ скрасить время. Как жаль, что синигами не умеют читать мысли! Мне бы очень хотелось знать, что у него в голове.
— То есть, ты знаешь, кто такой Л?
— И Л, и Ватари. Вот только я не могу тебе сказать, потому что …
— «Боги Смерти не должны говорить людям имена и продолжительность жизни, которые они видят. Это избавляет от беспорядка в реальном мире». Воланд, я прекрасно знаю правила.
— Я не склоняю тебя к тому или иному выбору. Просто советую подумать об этом, если ты, после всего случившегося, всё же решишь поехать в Японию.
— Знаешь, что я думаю? Было бы неплохо хоть пару часов поспать.
— Какие же вы, люди, всё-таки чудные, — вздохнул синигами и полетел на кухню за очередной порцией молока.
*
Толстый мужчина лет за сорок с лицом, напоминающим морду бульдога, и блестящей лысиной вот уже десять минут выслушивал несусветный бред молодой девушки, сидя в своём кабинете. Репортёр школьной газеты, как она себе называла, сидела перед ним в клетчатой юбке, из которой высмыкнулась белая рубашка, и задавала клишированные, годами избитые вопросы о профессии журналиста.
— Ну, пожалуй, на этом всё. Я уверен, что когда-нибудь буду иметь честь принять вас на работу, — протянул Луговой с улыбкой, хотя с самого момента появления девушки на пороге думал о ней отнюдь не как о потенциальной коллеге.
— Прошу меня простить, — сказала Диана, отводя назад косички, — но я слишком талантлива, что бы работать на вас. Не верите? Я очень быстро расследую одно дельце. Во-первых, вы недавно ездили на отдых, не так ли? Загар ещё остался.
— Многие летом едут куда-нибудь, а загар уже практически смылся. Что-то я пока не наблюдаю чудес дедукции.
— Но след от обручального кольца остался. Вы ведь ездили с женой и детьми? Это они на фотографии? — она указала на рамку, стоящую на столе.
Луговой посмотрел на свою правую руку — он забыл надеть обручальное кольцо.
— Я думаю, вашей семье будет очень прискорбно узнать, как вы провели вчерашний вечер, — с этими словами девушка выложила на стол свеженапечатанные фотографии. — Можете их порвать, но у меня есть копии и в бумажном, и в цифровом формате.
— Что тебе надо? — процедил Луговой.
— Кто вам заплатил за ту статью про якобы убийцу своего бизнес-партнёра.
Луговой поморщился.
— Владимир Черниковский, насколько я знаю, он владелец конкурирующей адвокатской фирмы, ему была нужна их антиреклама.
— Спасибо, — в течении всего разговора с лица Дианы не сходила по-детски наивная, наигранная улыбка.
— Но почему «якобы убийцы»? — спросил главный редактор «*** сегодня», когда девушка уже направилась к выходу.
— Потому что он невиновен. Черниковский — вот, кто настоящий убийца, — сказала Диана и вышла из кабинета в сопровождении хохота Воланда.
*
Пару часов протирания штанов в городском архиве под тусклой лампой, и вся подноготная Владимира Черниковского была у Дианы на руках. С этим она и отправилась в полицейский участок.
Доводов, что подозреваемый имеет незаконченное химическое и с горем пополам добытое юридическое образование, что дела в его адвокатской конторе шли из рук вон плохо, а его главными конкурентами были Калинов и Верлицин, и, убив одного и подставив другого, он мог наладить свой бизнес, оказалось достаточно, чтобы провести обыск. И вот уже через час Владимир Черниковский был обвинён в преднамеренном убийстве и заключен под стражу.
— Дианочка, спасибо тебе, не знаю, что бы мы делали, если бы ты не … — жена бывшего подозреваемого снова расплакалась.