Наступила тишина.
- А я думал, что Мэри перепутала, когда сообщила мне о вашем скором возвращении и желании поговорить о работе. - он откровенно издевался.
- Нет, мистер Гриндл, я бы хотела приступить в работе, - медленно, но отчетливо повторила Ханна. - Ваше предложение еще имеет силу? - спросила она, пытаясь скрыть страх и дрожь в голосе.
- А если нет, что вы будете делать? - спросил мужчина, напустив на лицо циничную ухмылку.
От его слов у нее екнуло сердце, и кровь отхлынула от лица, из-за чего оно стало почти белым. Заметив, что его шутки, достигают цели, мистер Гриндл остался доволен.
- Ну, что же вы молчите, Ханна? - допытывался он. - Вам ведь больше некуда идти?
Ханна отрицательно покачала головой, показывая, что он прав.
- Я, право, уже смирился с тем, что вы сможете приступить к работе только через месяц и Сью - служанка, которую вы должны будете заменить, уже дала согласие отработать этот месяц, пока вы будете улаживать свои дела. - он сидел, положив ногу на ногу, и постукивал пальцем правой руки по столу. - Ах да, забыл уточнить, Маргарет дала вам рекомендательные письма?
Ханне поняла, что он наслаждался сложившейся ситуацией. Не каждый же день решается судьба человека, пусть даже простой служанки. Он продолжал стучать пальцем и улыбался, откровенно разглядывая ее с головы до ног. Ей нечего было ему ответить, он и так все знал. От такого поворота событий она не смогла сдержаться, слезы полились сами. Она расплакалась. Однако, Айзек Гриндл не унимался:
- Предполагаю, Маргарет не только дала хвалебные рекомендации, но и оказалась великодушной хозяйкой, оценившей ваше трудолюбие и чистоплотность. А? - продолжал он издеваться, прекрасно осознавая, что делает ей больно. - Судя по синяку, сияющему на вашем лбу, как звезда на рождественской ели, такой благодарности и щедрости вы даже и ожидать не могли? - он открыл портсигар, достал сигару и закурил, выпуская облачко сизого дыма.
Ханна рыдала, уже не сдерживаясь. Ей было стыдно рыдать, как ребенок, но она не могла остановить слезы. Удавалось сдержать всхлипы лишь на несколько мгновений, но потом еще более сильный всхлип все-таки прорывался, и выходило еще хуже, чем было.
- Лучше уж плакать красиво, - почему-то такая мысль неожиданно пришла ей в голову, от которой Ханне стало одновременно и смешно, и грустно. - Такая трагическая ситуация, а в голове только такие дурацкие мысли. - но ничего более дельного в ее уставшую и многострадальную голову не приходило.
Красиво плакать Ханна умела с детства, что ее не раз выручало. Всю силу и значимость своего необыкновенного умения она ощутила еще в приюте, когда разрыдалась на благотворительном вечере перед попечительским советом. Дело закончилось тем, что попечительница приюта - миссис Брэдлоу не смогла равнодушно смотреть на слезы хорошенькой девочки, и под влиянием эмоционального порыва решилась взять ее на воспитание, пока жестокая действительность приютского быта не коснулась своим тлетворным влиянием маленького ангела.
Научил Ханну этому, даже скорее усовершенствовал ее талант, Косой Фин, который хоть и был полным придурком, не умевшим ни читать, ни считать, но быстро подметил, что новая сиротка своими слезами добивается гораздо больше, чем другие дети своими выходками и рыданиями.
За то, что ее больше других выделяли некоторые приютские сестры и относились более снисходительно, Ханну возненавидели другие воспитанники приюта и изводили как могли, воруя у нее и так скудную еду, отбирая вещи или просто избивая. Если бы Косой Фин не заступился за нее, чем бы это могло окончиться, ей было даже страшно представить.
О, нет, Фин не был великодушным мальчишкой, скорее он был расчетливым эгоистом, который быстрее других заметил, что попрошайничать у Ханны получается гораздо лучше, чем другим. Ханну перестали бить, но за его покровительство всю свою добычу она отдавала ему, что не мешало Фину самому иногда колотить Ханну.
Другие приютские девчонки и даже мальчишки пытались подражать ей, но у них так не выходило.
"Это или мой талант, или что-то еще, чего у них нет." - решила для себя девочка, однако старалась пользоваться слезами не часто, чтобы еще более не раздражать других воспитанников. Связать свои успехи с хорошей внешностью и красивыми глазами она не додумалась. Тем более, что, попав в приют, она осталась без своих длинных волос, с синяками и в лохмотьях, перешитых из других обносков, от чего казалась себе жуткой уродиной.
И в этот раз, оказавшись в безвыходной ситуации, ей оставалось надеяться на только сомнительный талант. Расслабившись и стараясь, чтобы всхлипывания стали более приглушенными и не такими надрывными, как ранее, она выпрямилась и вскинула выверенным движением голову чуть набок, чтобы мистер Поганец мог видеть ее слезы, стекавшие по щекам. Через некоторое время, дав ему насладиться устроенным зрелищем, Ханна начала изящно пальчиками вытирать слезы, то с одной щеки, то с другой, одновременно не забывая, чтобы ее грудь порывисто вздрагивала от сбившегося дыхания. Она старалась изо всех сил, но мистер Гриндл молчал и никак не реагировал. Тогда она почти театральным жестом, сцепила пальцы рук, показывая всю силу отчаяния, однако, он не поддавался все равно.
"Что бы еще сделать?" - с ужасом подумала она, слезы уже закончились и плакать ей больше не хотелось, а результата все не было. Еще пару раз тихо всхлипнув, Ханна окончательно перестала плакать и изображать трагедию, которая, к сожалению, была для нее реальной. Теперь она просто стояла перед ним, смотря на книжный шкаф, стоявший в противоположной стороне от мистера Гриндла и делала вид, что не обращает на него внимание.
"Ну, пожалуй, готова!" - самодовольно отметил про себя Айзек и, сменив гнев на милость, спокойно, без издевки заговорил с ней:
- Достаточно наплакались? Теперь можно продолжить разговор. - начал он.
Ханна кивнула головой.
- Что касается Сью, то, если она останется еще на некоторое время, - это будет не так уж и плохо. По крайней мере, она поможет ознакомиться с вашими обязанностями.
Ханна резко повернула лицо к нему. Айзек Гридл пытался остаться серьезным, стараясь ни в коей мере не показать своих истинных чувств и целей. Он считал, что жизнь сурова, а общество безжалостно, потому каждый как может, пытается выжить и сохранить свою репутацию в циничном пуританском обществе. Однако об этом он поговорит позже, когда позволит ситуация. Сейчас же он старался придерживаться заранее приготовленной роли.
- Вы умеете делать прически? - неожиданно спросил он.
- Д-да... Я умею причесываться. - робко ответила она и провела рукой по волосам, подумав, что он намекает на ее растрепанный вид. Тут Айзек уже не смог сдержать улыбки:
- Нет, я имею в виду, сможете ли вы помочь миссис Гриндл сделать прическу и одеться? А так же умеете ли вы готовить крема и шампуни или хотя бы зубную пасту из меда и толченого угля? Умеете ли вы хорошо штопать вещь, пришедшие в негодность? - заметив, как опешила служанка, он высокомерно заметил:
- Я так и думал! А есть у вас более приличное платье, кроме этого? Нет? - это он ответил вместо нее. - Вам достанутся некоторые платья миссис Гриндл, которые вам придется переделать. Вы умеете шить? - он снова окинул ее взглядом с головы до ног.
- Да. - удивленно ответила Ханна, опешившая от резкого поворота судьбы. У Маргарет ей не перепадало ни одной тряпки.
Айзек не смог сдержать усмешки:
- Вам придется сопровождать мою супругу по магазинам, в церковь и другим делам. Кроме того, если ей будет нездоровиться, как сегодня, вы должны будете следить за приемом лекарств, так же развлекать ее. Вы умеете читать?
- Да, мистер Гриндл.
- Тогда будете по вечерам читать ей. Надеюсь, что от вечернего чтения Священного Писания вы получите истинное душевное наслаждение и найдете с Кэтрин много общих тем. - тут его голос стал жестким. - Ах, да, если будете читать газеты, не стоит зачитывать новости, которые могут ее расстроить. Старайтесь выбирать подобающие статьи, если не хотите потом всю ночь подносить успокоительные капли или нюхательную соль.