Свежий порыв теплого весеннего ветра обдул ее руки и принес в комнату из сада аромат цветущих фруктовых деревьев. Из распахнутого окна хлынуло громкое трещание цикад и сверчков, которые невозмутимо пели только им ведомую колыбельную. Тишина ночного дома резко сменилась неожиданно громкой трещоткой, вокруг все закружилось и она почувствовала странное состояние, словно все происходящее было не с ней, а кем-то другим.
Ее охватило ощущение, что она почти бестелесная и невесомая, наблюдает за чьей-то чужой жизнью, а ее телом, как деревянной куклой, управляют неведомые руки безжалостного комедианта, который одновременно рассказывал две истории: грустную и обнадеживающую. Коварный рассказчик ее судьбы странно перемешал эти два повествования, от чего кукла то грустно плелась по дороге жизни, то начинала резко скакать, изображая радость и веселье.
- Наверно, это от усталости. - объясняла себе свое состояние Ханна. - Если работать, как рабыня, и дальше, то скоро мне еще и не такое причудятся.
Сняв платье и вынув шпильки из волос, она подошла к кровати и села. Сил, чтобы разуться, не было, поэтому она решила немного полежать, а лишь потом снять обувь. Всю вторую половину дня она только и думала о том, как доберется до своей коморки, положит голову на тощую подушку и забудется крепким сном. Когда желание исполнилось и она лежала на кровати, сон не шел, зато в голову лезли всякие глупости, от которых на душе становилось тошно и наворачивались слезы.
"Могла ли мамочка подумать, когда наряжала меня в красивые платья и вплетала ленты в мои длинные волосы, что пределом мечтаний ее дочери будет устроиться горничной в большой богатой дом? И что свое восемнадцатилетие я проведу за мойкой полов, тасканием воды и чисткой чужой обуви?" - спрашивала она себя, вспоминая свое раннее детство.
"Сколько лет прошло? - размышляла она. - Почти восемь, с тех пор как оказалась в сиротском приюте."
Воспоминания о приюте до сих пор снились ей по ночам, от чего она просыпалась и долго не могла уснуть. Разительный контраст между счастливым детством, проведенным с любящей заботливой матерью, баловавшей ее, учившей музицировать и петь и жесткостью сиротской жизни, в которой ее били и заставляли попрошайничать делал ее глубоко несчастной. Перед глазами Ханны ожили детские воспоминания, как мама расчесывает ей волосы, а потом любуясь, говорит маленькой Ханне: "Ты еще совсем малышка, но уже такая милая! Когда вырастешь, я уверена, ты станешь красавицей!", - потом она нежно погладила дочь по волосам и крепко обняла.
А потом серые стены холодного приюта, где были злые, вечно голодные дети, которые ее сразу не взлюбили. Отчего-то вспомнилось, как приютские сестры сняли с нее платье, купленное матерью, насильно отрезали ее длинные волосы, чтобы легче было бороться со вшами. От воспоминаний, как у нее отбирали еду или плевали в ее тарелку, Ханне стало плохо. Старшие девчонки дразнили ее зазнайкой и били, если она не могла выпросить денег у сердобольных прохожих. Она зарыдала. Жизнь быстро и неожиданно из доброй сказки превратилась в страшную историю.
После тяжких раздумий о своей жизни она еще долго не могла заснуть, а потом долгожданный сон незаметно сморил ее, но он был тревожным и не придал сил ее уставшему от тяжелой работы телу.
Проснувшись утром, Ханна поняла, что уснула так и не разувшись, из-за свешивающихся с кровати ног, разболелись колени. Мельком глянув в разбитое зеркало, висевшее на стене, она заметила отекшие заплаканные глаза. Самочувствие было ужасным.
- Ханна, ты как трутень, еле шевелишься! - возмущалась миссис Марвел. - Быстрее! Я тебя разбаловала добрым отношением! Будешь медленно работать, найду тебе замену!
"Ну да, к тебе толпы желающих шли!" - огрызалась тихо служанка, стараясь, чтобы ее слова не долетели до хозяйских ушей.
К концу дня на Ханне не было лица и миссис Марвел решила, что она заболела, однако никаких послаблений не сделала. Уставшая и злая служанка, добиралась в свою комнату уже почти ползком на четвереньках, клятвенно обещая себе начать поиски другой работы.
Глава 3
Лидия Марвел сидела в комнате подруги. Их родители часто наносили друг другу визиты, потому дружба девочек одобрялась и семьей Лидии, и семьей Лизы Вортнэл.
Она пили чай с воздушным бисквитом, пропитанным джемом и весело болтали, обсуждая новый журнал "Королева".
- О, Лиза, смотри какая прелесть, какой лиф! - воскликнула Лидия, показывая пальчиком на понравившееся ей бальное платье розового цвета, богато отделанное кружевами и розами. - Только представь себя в таком платье! - восхищалась она. - Я бы в таком чувствовала себя принцессой.
- Да, красивое, - согласилась ее подруга, а потом добавила, - но мне кажется, что оно скорее подойдет более взрослой даме.
- Вечно ты вредничаешь и портишь мне настроение. - обиженно сказала Лидия, по-детски надувая губы, но, чуть успокоившись, все же спросила: - Почему ты так думаешь?
Может Элизабет и говорила часто неприятные для подруги слова, но Лидия знала, что сказано это было не со зла. Как не обидно было признаваться самой себе, ее подруга была проницательной и совсем не глупой и к огорчению мисс Марвел Элизабет всегда говорила правду. От того замечания подруги задевали ее сильнее, тем не менее, любопытство и осознание правоты Лизы заставляли ее интересоваться чужим мнением, как бы неприятно оно не было.
- Посмотри, какое низкое декольте, я бы в таком чувствовала себя неловко. Представь, как будут на тебя смотреть. - объясняла терпеливо Элизабет, вздыхая. Легкомысленность подруги ее несколько раздражала, но, все-таки, в глубине души она хотела хотя бы немного походить на Лидию.
- Да! - с грустью согласилась Лидия. - Ты права, как всегда, но все равно, оно такое красивое. Как бы я хотела такое же платье. Интересно, мама согласится мне такое купить?
- Ну, может быть, когда придет время, у тебя будет платье ничуть не хуже, а может даже лучше! - утешила ее подруга.
Лидия улыбнулась подруге. Элизабет была невысокой худенькой девочкой, с умными, проницательными глазами. Свободное время она предпочитала проводить за чтением книг, особенно ее увлекали исторические сочинения, также много рисовала, была интересным собеседником и казалась Лидии умной и почти всезнающей.
Подруги были совсем не похожи друг на друга, и все же, не смотря на различия, дружили. Элизабет была скромной и застенчивой, Лидия же любила быть в центре внимания. Лидия предпочитала красивые, нарядные платья, делавшие ее ярче и привлекательнее, а ее подруга носила только темные платья из черной или серой ткани. Если Лидия любила петь и танцевать, то в пуританской семье Элизабет танцы считались грехом. Как бы ни казались девочки совсем не подходящими друг другу по характеру, они хорошо ладили.
В семье Вортнэлов, кроме дочери, был еще старший сын - Вильям, обучавшийся в колледже для мальчиков в Аллентауне. Хотя семья Вортнэлов жила значительно скромнее, по сравнению с достатком Марвелов, родители Элизабет очень хотели, чтобы Вильям после колледжа поступил в университет и стал юристом, потому изо всех сил экономили и старались дать сыну хорошее образование.
- Лиза, у тебя есть еще те апельсиновые или мятные конфеты, которыми ты угощала меня в прошлый раз? - поинтересовалась Лидия.