Из общения с другими служанками Ханна узнала, что миссис Гриндл, урожденная Обрайн, родилась и выросла в Англии в религиозной пуританской семье, а воспитание получила в женском монастыре. Поэтому не удивительно, что хозяйка вела добродетельный образ жизни, являлась членом попечительского церковного совета, городского общества трезвости, занималась благотворительностью. Даже преподобный Поуп отзывался о Кэтрин Гриндл тепло, особенно после щедрого пожертвования на нужды церкви.
Миссис Гриндл покорила общество Блумсберга добротой и отзывчивостью, также дамы города заметили, что супруга Айзека ранима, впечатлительна и целомудренна, что вызывало только восхищение. Еще Сьюзен поведала, что она много времени проводит в постели. В последнее время головокружения стали чаще, и из-за этого хозяйка боялась выходить из дома без сопровождения. Доктор сказал, что такое случается из-за жаркой погоды, и пообещал, что когда жара спадет, ее здоровье значительно улучшится.
«Пусть миссис Гриндл взбалмошна и капризна, но вряд ли хуже, чем миссис Марвел, тем более что Марждори и Сью отзывались о ней хорошо», - размышляла Ханна, наблюдая, как ловко напарница справляется с работой. Мистер Гриндл, прежде чем представлять ее супруге, решил дать ей время освоиться и научиться некоторым премудростям, чтобы мнение Кэтрин о ней не сложилось превратным.
Сью – временная напарница Ханны, оказалась спокойной доброжелательной женщиной, но несносной болтушкой. Пока показывала, как делать любимый шампунь хозяйки и зубную пасту, утомила Ханну. Сью безумолку рассказывала: какая вода нравится миссис Гриндл, что она любит и не приемлет, еще успевала между делом поделиться сплетнями, которые недавно услышала.
Внимательно вникая в каждое слово напарницы, Ханна подметила, что религиозность, ранимость и впечатлительность Кэтрин имели и другую сторону. Чопорная хозяйка стыдилась назвать руки - руками, ноги - ногами и предпочитала их именовать конечностями, а от вида птичьей ножки на тарелке закатывала глаза и грозилась упасть в обморок, не говоря уже о банане. Ножки рояля с круглыми наконечниками в доме покрывались кринолинчиками, и даже книги авторов противоположного пола ставились на одну полку, только если они состояли в браке. А сквернословие миссис Гриндл считала святотатством.
- Запомни! – строго напутствовала Сью. – Даже простые словечки вызывают у нее недовольство. Представляешь, какая ханжа?
- Да уж, – заметила Ханна, втайне радуясь, что не имеет скверной привычки чертыхаться как торговка.
«Странная миссис Гриндл. Вот миссис Брэдлоу тоже придерживается строгих нравов, не зря же ее брат - мистер Поуп пастор, однако куриные ножки она обожает, не говоря уже и попках…» – размышляла, не рискуя выказывать недовольство вслух. После знакомства с Маленькой Мери, она быстро рассталась с иллюзией о взаимной поддержке и искренности отношений среди служанок.
«Все борются за лучшее место и любовь господ. Такова жизнь!», - тяжко вздохнула, и Сью рассмеялась:
- Не переживай. Гриндлы платят хорошо и лишнего не требуют. Правда, иной раз хозяин бывает раздраженным и в такие дни придирается ко всему без повода.
- Из-за этого уходишь?
Помолчав, женщина ответила:
- Так-то я замуж выхожу. Буду Эдварду в сапожной лавке помогать.
Но Ханна чувствовала: есть что-то, о чем собеседница не решается сказать. Выпытывать не стала, рассудив: если Сью захочет, расскажет сама. Так и случилось.
- Мистер Гриндл, если не в духе, может накричать. Правда, быстро отходит. В общем, хозяева хоть и со странностями, но щедрые.
Видя, что Ханна ее внимательно слушает и не перебивает, решилась выговориться.
- Но сдается мне, с хозяйкой у них что-то не так. Хоть и не ругаются, но, по мне, его раздражает ее ежевечерние молитвенные чтения. Он мужчина, ему другого надо… – сказала и тут же прикусила губу, поняв, что сболтнула лишнего. - Да в доме все это видят, только молчат, боятся, что дойдет до ушей мистера Гриндла, и он выставит без рекомендаций. Кому охота потерять хорошее место?
- Если место хорошее, не пожалеешь об уходе?
- Нет. Если надумаю вернуться, меня примут.
- А я им для чего? – испугалась Ханна. – Разве что на время?!
- Не переживай, - расхохоталась Сьюзен, продолжая укладывать волосы напарнице. - Я читаю плохо: какая из меня компаньонка? Да и трудно мне долго с ней находиться: засыпаю от молитвенных брюзжаний.
- А как вы познакомились с Эдвардом? Разве хозяева не строго к этому относятся?
- О, наша еще как строго! – ухмыльнулась Сью. – Но я обувь носила, в лавке и познакомились. Поэтому лучше я сейчас уйду, чем позже с руганью.
- Как здорово! Здорово, в смысле, что вы с Эдвардом поженитесь, – поправилась Ханна.
- Знаешь, как Дылда завидует! Спит и видит, как меня заложить! - улыбка исчезла с лица женщины. – А сама около мистера Гриндла вьется, все ему доносит, да бестолку. Не нравится она ему: рожей не вышла! – зло хохотнула она. - А тебя Марвелы не домогались?
- Нет! Мистер Марвел никогда не позволял себе подобного, и Джонатан с Питером тоже. Они милые.
- А я во многих домах работала, навидалась! Помню, когда служила у Сандерсов в Ньютоне, работала в доме Полли, хорошенькая девочка. Хозяин ей прохода не давал. Противный, старый, еще и скупой. Закончилось тем, что она забеременела. А миссис Сландерс избила ее и выгнала, не заплатив жалования. Представляешь? Бедная девочка. Хотя, - добавила Сью, поменяв тон, - Полли не была невинной овечкой, так что ребеночек, может, и не от Сландерса был.
Ханна не раз слышала подобные истории и боялась столкнуться с подобным.
- Хотя, знаешь, я бы не отказалась! - шепотом добавила Сью, а, увидев, как у слушательницы от изумления открылся рот, замазала руками. - Да не со Сландерсом, Боже упаси! Видела же сама, какой мистер Гриндл? Хоть и не красавец, но такой… - глаза напарницы заблестели. - И не смотри так! Поживи подольше да поработай у разных господ, тогда поймешь что к чему. Иной раз господа такие подарки делают! Честным трудом на такое и за всю жизнь не накопить.
- А если окажешься в тягости, и хозяйка выгонит, а хозяин окажется не так щедр, как хотелось, что тогда?
- Это как повезет.
- А если не повезет? Младенца в приют или как котенка?
Сьюзен рассердилась:
- Нужно не затягивать, а поспешить к повитухе.
- Это же грех! – ужаснулась Ханна.
- Грех не грех, но это лучше, чем как котенка!
Ханна прожила в приюте меньше года, но с содроганием вспоминала то время, поэтому обречь ребенка на такое не смогла бы и по этой причине твердо решила, что до вступления в брак, не позволит себе ничего аморального.
Ханжой она не была, но в приюте видела много из того, с чем благовоспитанные девицы не были знакомы до замужества, поскольку их нежные и неокрепшие души тщательно оберегали от влияния порока, считая, что незнание помогает уберечься от разврата.
Поздними вечерами в приюте Ханна не раз видела, как Тори и другие старшие девочки обжимались с мальчиками в темном углу, и достаточно слышала рассказов более взрослых воспитанниц, чтобы догадаться, чем они занимались. Тем не менее, сама она стремилась этого всеми силами избежать, помня крики сестры Мадлен, когда Люси вернулась в приют с красивой шалью, подаренной мужчиной.
Люси и ранее сбегала на неделю или две, а потом возвращалась голодная и иногда пьяная. Закончилось тем, что, в начале лета она исчезла, а вернулась поздней осенью с большим животом. Сестрам ничего не оставалось, как только дождаться родов, уповая, что воспитанница родит в приюте и ничего не сотворит с младенцем. Так и случилось. Через две недели начались схватки, но разродиться она не смогла. Приютские девчонки тогда сильно испугались, но хватило их страха ненадолго, ведь каждая надеялась избежать подобной участи.
- У меня подруга работает на фабрике, - продолжала Сью, - и получает двенадцать долларов, а то и меньше, потому что штрафуют. За комнату платит шесть, а на еду, посчитай, сколько остается? Питается плохо, худая, как щепка, с синяками под глазами от усталости. Как ей жить? Не знаешь, а я знаю! Она в обеденный перерыв выходит на улицу и себя продает! Если повезет, купит полфунта мяса (ок. 250 гр) или отрез дешевой ткани, чтобы зад прикрыть. Думаешь, она одна такая? Нет! А ты все скромницу строишь. Если уволят Гриндлы, куда пойдешь? Вот и подумай.