- Конечно! Вот ты, Айзек, разве не страдал бы, если бы я перестала нежно касаться тебя?
Ханна чуть не поперхнулась от детской наивности хозяйки. Однако мистер Гриндл невозмутимо ответил:
- Ты, любимая, как всегда права, мне было бы очень и очень грустно, если бы я не мог прикасаться к твоим нежным губам. И чем дольше это продолжалось бы, тем сильнее я печалился.
- О, дорогой, - защебетала соловьем Кэтрин, нежно коснувшись рукой щеки мужа. - Не волнуйся, я так никогда не поступлю!
- Я верю в это всем сердцем, потому что иначе я буду страдать, - заверил он серьезным голосом.
«Видела, как ты тоскуешь по ее губам!» - зло огрызнулась Ханна, понимавшая, что слова мистера Гриндла - откровенная ложь, но миссис Гриндл засияла, как рождественская Вифлеемская звезда на темном небосводе.
- Вот поэтому мы решили развернуть плакат с этими словами «У Джейсма» и помолиться у дверей этого ужасного заведения.
- Ты намерена собой преградить вход в салон, я правильно понял? – Айзек наградил супругу скептичным взглядом.
- Зато это спасет несколько заблудших душ! – уже менее запальчиво возразила Кэтрин.
- Боюсь даже представить картину, как ты стоишь на коленях в снегу, а сомнительные, нетрезвые типы пробиваются к дверям заведения.
Хозяйка молчала. Слова мужа охладили ее пыл.
- Ты одна из дома выйти боишься, а тут такая отвага.
- Но это же для доброго дела!
- Милая, если тебе так хочется сделать доброе дело, не стоит отдавать последнее, что у тебя есть, достаточно купить безутешной вдове новую обувь и помочь деньгами.
- А причем тут последнее? – не поняла Кэтрин.
- Я имел в виду твое здоровье. Может, вам с подругами лучше собраться за чашкой чая и обсудить, как помочь вдове и ее шестерым детям?
- У нее уже есть сапоги, – с сомнением заметила миссис Гриндл.
- Я не сомневался, но был бы повод вам собраться, а доброе дело найдется. Деньги рано или поздно закончатся, и вдова снова окажется в нужде. Было бы очень великодушно, если бы вы помогли ее старшим детям получить профессию, чтобы позже они могли содержать себя и одинокую мать.
- Милый, я даже подумать не могла, какой ты у меня… - голос хозяйки дрогнул, и она расплакалась от умиления.
Ханна не знала: мистер Гриндл дал такой совет от великодушия и сострадания к сиротам или из-за желания показать себя с лучшей стороны. В любом случае, для нее поступок не остался незамеченным, но в то же время она не собиралась идеализировать хозяина дома.
Несмотря на произошедшее между ними, жизнь продолжалась, ей предстояло привести мысли в порядок и подумать, как жить дальше. Причин покидать Гриндлов больше не было. Работать до изнеможения не заставляли, платили тоже неплохо. Оставалось только вернуть расположение хозяйки, и появится возможность вновь стать компаньонкой.
С возвращением супругов в город, Мэри притихла и перестала открыто придираться, зато по любому поводу жаловалась мистеру Гриндлу. Эта старая, злобная карга надоела Ханне до чертиков, но она молчала, понимая, что ее положение в доме пошатнулось. Один неверный шаг, и миссис Гриндл заставит супруга ее выставить.
«А что, получил же он, чего добивался? Откусил яблоко, теперь за следующее?»
Всю последнюю неделю мистер Гриндл равнодушно проходил мимо нее. Его безразличие сильно задевало, и она в ответ тоже старательно изображала холодность. Но только от одной мысли, что теперь он оставит ее простой обслугой, а компаньонкой супруги сделает какую-нибудь новенькую служанку, в ней просыпалась ревность. Засыпая, Ханна вспоминала об оказываемых им раньше знаках внимания, о его настойчивых домогательствах, когда она не давалась ему в руки, о красивых подарках, которые дарил.
Лишив Ханну невинности, мистер Гриндл будто забрал частичку ее души и теперь, демонстрируя пренебрежение, причинял ей боль. Если раньше она хотела избавиться от назойливого хозяйского внимания, то теперь желала его. Речь не шла о любви. Ей очень хотелось поставить мужчину на место, оставить за собой последнее слово, чтобы он не возомнил, что она покорилась.
Из-за противоречивых чувств Ханна не знала, как себя вести. Но после нескольких бессонных ночей, проведенных за размышлениями, твердо решила: у нее есть гордость, и унижаться она ни в коем случае не будет, но постарается выглядеть привлекательно.
Возвращаясь домой из мясной лавки, она успела забежать к швее и забрать два платья. Простые, из дешевой ткани, зато они были новыми, чистыми и цвет обнов был ей весьма к лицу. Впервые она сама выбирала платья по-своему вкусу. Домой возвращалась счастливой.
Увлеченная мыслями об обновах, она не сразу услышала чей-то оклик.
- Мисс Норт!
Услышав свое имя, Ханна обернулась.
- Добрый день, мисс Норт, - поприветствовал Джон, потирая от смущения висок. По сравнению с мистером Гриндлом он был очень скромным.
- Добрый день, Джон. Как поживаешь?
- Спасибо, хорошо, - он помолчал. - Вы не приходите петь.
- Я была очень занята и не могла выбраться, но надеюсь: в скором времени смогу посетить репетицию.
- Было бы здорово! И я, и преподобный Поуп, и другие были бы рады вас видеть, – он замялся, заметив, что настроение у Ханны испортилось. - Простите, если сказал что-то не то.
- Почему ты так решил?
- Вы перестали улыбаться, и я подумал, что обидел вас.
- Нет, что ты! - ей стало неловко, что Джон ее печаль принял на свой счет.
- Я буду ждать. С нетерпением.
- До свидания, Джон.
- Всего хорошего, Ханна.
Она повернулась и направилась к черному входу, не сомневаясь, что об их встрече скоро донесут мистеру Гриндлу.
«Будь, что будет! – равнодушно подумала она. – Что может быть хуже его нынешнего равнодушия?»
Глава 17
Миссис Гриндл с супругом с утра нанесли визит миссис Сандерс и первыми поздравили именинницу.
Абегэйл в платье цвета фуксии порхала по комнате, раздумывая, куда поставить вазу с подаренными белыми розами. Ее открытые плечи и низкое, на грани приличия декольте должны были привлекать взоры, однако супруг Кэтрин вел себя безукоризненно, как истинный джентльмен.
Миссис Гриндл была счастлива. Ее милый Айзек, как всегда, был самым лучшим, выдержанным, надежным и благочестивым. Несмотря на явное кокетство подруги, он вел себя вежливо, но сдержанно.
Чуть позже приехали и другие гости. Миссис Сандерс пришлось покинуть чету Гриндл, и, когда они остались одни, Кэтрин нежно взяла мужа за руку и, улыбнувшись, призналась:
- Айзек, я так люблю тебя!
- Я тоже люблю тебя! – Айзек крепко сжал ее руки и смотрел, не отрываясь, на заблестевшие от слез глаза жены.
Когда именинница вновь вернулась, она застала картину: супруги сидели близко друг к другу и нежно держались за руки.
У Абегэйл на мгновение улыбка сошла с лица, но, быстро взяв себя в руки, она восхищенно заметила:
- Кэтрин, вы с Айзеком чудесная пара!
- Спасибо, Абби! – обрадовалась похвале миссис Гриндл, любившая похвастаться перед подругами супругом.
Миссис Сандерс уже давно была за мужем, имела двоих детей, но, глядя на ее супруга, старше Абби почти на сорок лет, Кэтрин поражалась, откуда у нее дети. Мистер Сандер больше походил на занудного старика, чем на мужа.
«Возможно, именно потому Абби так жадно смотрит на моего Айзека», - решила она и снисходительно улыбнулась.
Абегэйл еле сдерживалась, чтобы не бросить этой выскочке гадость. Пусть ее имя и означало «радость для отца», но из-за мелочного, завистливого характера на счастье она походила мало. Если бы не положение мужа, миссис Сандерс вряд ли имела бы подруг.
Айзек с интересом наблюдал за общением женщин, однако склоки между ними он не хотел, потому примирительно спросил, меняя тему разговора:
- Гости уже все в сборе?
- Да, Айзек. Скоро будем рассаживаться за стол, – Абби кокетливо улыбнулась ему и, заметив недовольство Кэтрин, мило добавила. – Я расположила вас рядом со мной и Питером. Надеюсь: мы чудесно проведем время!