Посреди избы к потолочному крючку подвешена люлька, в ней спал Ванька. Ему еще не было года. Легонько покачивая люльку и что-то приговаривая, рядом на койке сидела Ермильевна. Поздоровавшись с Тимофеем, встала и пошла за племянницей. Как он и предполагал, жена у отца. Вымыв руки, Тимофей подошел к люльке и заглянул в нее. Улыбнулся. Малыш спал спокойным сном. Сдвинув с окна занавеску, Тимофей сел на койку и стал легонько качать люльку. Он как-то успокаивался, когда был рядом с сынишкой, а мучившие нерешенные вопросы на некоторое время оставались где-то там, за домом.
Идя домой, заметил, что облака на небе стали разряжаться и дождь уже не лил как раньше. Подумал: вот было бы хорошо, если дождь вообще прекратился и дороги за ночь подсохли. Он хотел все-таки проскочить в Архангельское. Как бы в подтверждение его мыслям в оконце заглянули лучи долгожданного осеннего солнца. В комнате, где только что царили тишина, грусть и прохлада, сразу все как-то преобразилось. Розовый луч заиграл, засветился на нешироком половом коврике, на котором дремала серая домашняя кошка. Вытянув лапы и сладко зевнув, довольная теплом и покоем, кошка вновь свернулась калачиком и негромко замурлыкала.
Как же в этот осенний дождливый день Тимофей позавидовал кошке, что лежала на коврике под люлькой в лучах осеннего солнца: всегда в тепле и сыта, а если проголодается, то добрая душа Ермильевны свою-то кошку уж всегда накормит. И не надо мурлыкающему котяре думать, как сейчас ему, Тимофею, о белых и красных, которым, и тем и другим, сейчас абсолютно не до кошек. Всего-то надо не крутиться и не попадать под ноги чужих людей и будешь всегда сыта и довольна своей кошачьей жизнью.
А вот Тимофею есть над чем поломать голову. Неспокойные мысли в ней ворочаются и ворочаются, как тяжелые жернова на ветряной мельнице. По характеру он был человеком осторожным и прежде чем решиться что-то сделать, сто раз все обмозгует. Тут же получилось все неожиданно и без всякого обдумывания.
Советскую власть Тимофей и его братья с сестрой признали, им было даже интересно посмотреть, как будет народ жить при новой-то власти. Ведь в деревне испокон веков вся власть была у тех, кто владел землей. Теперь земля стала общей, но развернуться на ней простым людям пока не дают прежние хозяева. Вон как со всех сторон поперли на Советы. Тут уже побывали отряды атаманов Каледина и Краснова. Бои шли рядом: в Абрамовке, Новохоперске, Таловой, Тишанке и Чигле. Прошлой осенью в Тишанке и Чигле белые устроили такую резню красноармейцам и всем сочувствующим новой власти, что люди до сего времени с ужасом об этом вспоминают. По той информации, которую Тимофей получал из уезда, он знал, что в этот раз белых собралось еще больше. Их ведет генерал Деникин. На захваченных территориях вновь восстанавливаются в правах помещики и фабриканты, земля у крестьян отбирается, комитеты бедноты и Советы разгоняются, а большевиков и представителей местной власти белогвардейцы расстреливают, рубят шашками или вешают.
До избрания председателем поселкового Совета Тимофей жил, в общем-то, спокойно: ну воюют и воюют: радовался, когда красные брали верх над белыми, хотя те и обучены и вооружены были куда лучше бедняков. Теперь же для него все изменилось. Хочешь ─ не хочешь, а отвечать за свою новую должность придется. Как тут не задуматься над тем, что ждет в ближайшее время и как лучше поступить в этой непростой обстановке? Судили-рядили Тимофей с братьями и решили: если будет совсем худо, то придется подаваться к красным. Александра и Ермильевна тоже стали задумываться над тем, как пережить это тяжкое время...
Мысли Тимофея прервал стук сенной двери. Жена влетела в избу как всегда стремительно. Разувшись и сняв у порога полусапожки, подошла по половичку к мужу и чмокнула в щеку. Нарядная. Приталенное осеннее пальто, белая шерстяная с кружевным воротничком кофточка, городского пошива светло-коричневая юбка. Губы слегка подкрашены, толстая коса свешивается по самый пояс.
"Губы-то зачем красить? ─ подумал Тимофей, глядя над огнем пылавшие без подкраса щеки Александры. ─ Любит женушка чем-то блеснуть и покрасоваться!" Однако успел заметить, что при кажущейся внешней веселости, глаза у нее были не такими уж радостными. Не было в них того задорного огонька, который хоть и редко, но преображал жену, радуя и его.
─ У своих была? ─ спросил просто так, зная, что жене пойти больше не к кому. С его сестрой Марией она почему-то не дружит, а единственная подруга живет на другом конце поселка. С той они встречаются по выходным.
─ Да-а, ─ кивнула Александра.
─ Что-то случилось?
─ А-а, одно расстройство, ─ вздохнула и пошла в горницу переодеваться.
Пока переодевалась, Тимофей стал помогать Ермильевне по кухонным делам. Тетка тоже была не слишком словоохотлива видно, уже успела с племянницей переговорить. Тимофей молча нарезал хлеб, расставил на столе чашки с ложками. Вскоре жена вышла из горницы и присела к столу. "Ну что за человек, ─ недовольно качнул головой Тимофей. ─ Другая бы подошла к пожилой тетушке, которая столько своего здоровья потратила на ее воспитание, да в чем-то помогла или хотя бы заглянула в люльку, где спит сын. Нет же, ее это никак не волнует! Как будто в ином мире росла!.."
Тимофей не стал накручивать вертевшиеся в голове недобрые мысли, а, улыбнувшись, заметил:
─ Ты как вошла, я так и ахнул! Красуля! Верно говорю? ─ обернулся к Ермильевне.
─ Да уж чё не отнять, то не отнять, ─ ответила та как-то мрачновато.
Александре слова мужа пришлись по душе. Она скакнула к зеркалу, легко туда-сюда крутнулась, покачала головой, пошевелила плечами, грудью.
─ А ведь и правда ничё? ─ спросила игриво.
─ Хо-ро-ша-а, ─ протянул Тимофей, любуясь женой, которая и в самом деле была статна и красива. И ─ про себя: "Вот если б ума и рассудительности добавить, то совсем было бы хорошо".
─ И чё, совсем даже не как другие? ─ Вновь повертелась перед зеркалом и вернулась к столу.
─ Какие ─ другие? ─ полюбопытствовал Тимофей.
─ Ах, какая разница! ─ отмахнулась Александра.