В конце концов, однако, Хорли отправил гонца к барону, которому их деревня присягала на верность и ежегодно платила подати.
Гонец не вернулся. И барон никого не прислал. Хорли много ночей провел в размышлениях: добрался ли гонец до барона и тот просто ему отказал, или же все-таки он попал в лапы Ведмедя.
— Может, зима принесет добрую весть, — сказала Ребекка.
Со временем Громмин отправил еще четверых или пятерых мужчин и женщин, самых сильных и сметливых, на битву с Третьим Медведем. Сколько бы Хорли ни возражал против такого безрассудства, крестьяне настаивали, что до зимы надо что-то сделать, и те, кто ушел, не смогли совладать с ужасающей стремительностью событий. Для Хорли это было равносильно убийству, но его возражения были отклонены большинством.
Никто никогда не узнал, что с ними случилось, но Хорли видел их всех в кошмарах.
Один, перед самым концом, сказал:
— Если бы ты увидел наших детей, то прекратил бы этот ужас.
Другая, пока страх не сжал ее глотку:
— Мы дадим тебе столько еды, сколько захочешь.
Третий, даже когда его кишки выскользнули наружу:
— Чем можем услужить?
В снах Хорли Третий Медведь не говорил ничего. За него говорили его дела, и говорили весьма красноречиво.
На Громмин опустилась осень. Ветер стал непредсказуемым, и листья начали желтеть. Откуда-то издалека доносился запах гари. Фермеры готовились к зиме, укладывали сено, забивали скот, коптили мясо. Хорли, подгоняемый предчувствием скорой зимы, занимался этими хлопотами куда больше обычного. Все замечали его спешку и настойчивость, и это только вносило в их ряды беспокойство.
С помощью жены Хорли убедил фермеров внести долю в общественную коптильню. Ветчина, колбасы, сушеные овощи, лук, картофель — все это теперь хранилось в Громмине. Большинство фермеров, живших за пределами, понимали, что их будущее зависит от выживания деревни.
Иногда, в то время как деревенские врата открывались для очередного фермера на запряженной мулом повозке с припасами, Хорли выходил и смотрел на лес. Он выглядел как никогда неразведанным, темным и мрачным, словно угнетенным сменой времен года.
Где-то в глубине их дожидался Третий Медведь.
Однажды, когда первые холода уже дали о себе знать, Хорли вместе с несколькими мужчинами отправился на розыски фермера, который не появлялся в деревне уже целый месяц. Фермера звали Джон. У него была жена, пятеро детей и трое наемных работников. Джон распоряжался самым большим наделом земли за стенами деревни, но страдал, потому что не мог отвезти излишки хозяйства на рынок.
Его ферма располагалась в получасе ходьбы от Громмина. Весь день Хорли чувствовал боль в груди, словно предостережение. Мужчины взяли вилы, молотки и старые ржавые копья, цветом не отличавшиеся от устилавших тропу листьев.
В воздухе стоял запах беды.
Рядом с фермой они наткнулись на три повозки с мулами, полные провизии и припасов. Хорли никогда не видел столько крови. На земле образовалась лужа, каждая сторона которой была не меньше семи футов. Мулам разорвали глотки и выпотрошили. Их органы были вырваны и разбросаны вокруг, словно Ведмедь что-то искал. Напоследок он повырывал им глаза.
Джон — они решили, что это Джон, — сидел на козлах ведущей повозки. Колеса повозки были смазаны кровью. У Джона не хватало головы. Не хватало и большей части плоти на туловище. Руки все еще сжимали вожжи. То же самое и в двух других повозках. Три мертвеца держали вожжи троих мертвых мулов. Два мертвеца — в кузове. Все обезглавлены. Все выпотрошены.
Одного из сопровождающих вырвало. Другой расплакался.
— Господи, спаси нас, — сказал третий и повторял это еще много часов подряд.
Хорли, к собственному удивлению, был совершенно спокоен. Руки оставались твердыми, сердце билось ровно.
Он отметил дьявольское чувство юмора, заставившее медведя аккуратно вложить вожжи в руки убитых. Отметил дикость, с которой была совершена расправа. Отметил, мрачно, что большая часть съестного в повозках была попорчена кровью. Но, в общем, видения приближающейся зимы настолько овладели его разумом, что ничто на свете не могло сравниться с кошмарной ясностью нарисованных воображением картин.
Хорли подумал: наверное, это тоже один из видов безумия.
— Это не самое худшее, — сказал он. — Дальше будет хуже.
На самой ферме они нашли всех прочих мужчин и то, что осталось от жены Джона, но это было вовсе не то, о чем говорил Хорли.
Тогда Хорли решил, что должен сам отыскать медведя. Нет, не из храбрости он надел кожаный колет и металлические наголенники. Не было в нем никакой надежды, когда он взял копье и нацепил шлем Клема.