Жена застала его на пороге.
— Ты не вернешься, — сказала она.
— Пусть и так, все равно это будет лучше, — ответил он.
— От тебя живого пользы будет больше. Против него выходили мужчины посильнее тебя.
— Я должен сделать хоть что-нибудь, — сказал Хорли. — Зима скоро будет здесь, и станет только хуже.
— Так сделай что-нибудь, — сказала Ребекка, забирая копье у него из рук. — Но сделай что-нибудь другое.
На следующий день снова собрали совет. В этот раз разговоров было меньше. Хорли смотрел на односельчан и видел во многих покорность, словно Третий Медведь был не просто зверем, а чумой или какой-то другой силой, которую нельзя остановить руками человека. В следующие дни работа закипела: ставились ловушки, разжигались факелы, мясо с отравой разбрасывали по всему лесу, но все без толку.
Одна старуха без конца бормотала о судьбе и воле Божьей.
— Джон был хорошим человеком, — сказал им Хорли. — Он не заслужил подобной смерти. Но я там был, и я видел его раны. На него напал зверь. Может, зверь очень разумный. Но просто зверь. Нам не следует его так бояться.
Так сказал Хорли, хотя и сам в это не особо верил.
— Нам нужно спросить совета у лесной ведьмы, — сказал сын Клема.
Он был громадным мужчиной двадцати лет от роду, и его слово имело вес — все помнили храбрость его отца. Многие согласно закивали.
— Да, — сказал один. — Идем к ведьме. Она может знать, что делать.
«Лесная ведьма — всего лишь бедная, никому не нужная женщина», — подумал Хорли, но не мог произнести этого вслух.
— Всего два месяца назад, — напомнил Хорли, — вы говорили, что в этом может быть ее вина.
— И что из этого? Даже если она накликала беду, значит, в ее силах все исправить. Ну а если она ни в чем не виновата, то она может нам помочь.
Это произнес один из фермеров, живших за деревенской стеной. Молва о судьбе Джона разошлась быстро, и только горстка самых храбрых либо глупых осталась на своих фермах.
Собравшихся охватила злоба. Кто-то хотел собрать отряд, найти ведьму и убить ее. Другие сочли это безрассудством — а вдруг Медведь найдет их раньше?
Наконец Хорли поднял руку, дабы успокоить толпу.
— Прекратите! Если вы считаете, что мне следует пойти к ведьме, я пойду!
Их лица засияли облегчением — оттого, что он все возьмет на себя, не они, — облегчением, что подействовало на всех, словно бальзам на раны. Некоторые глупцы даже улыбались.
Позже Хорли лежал в постели с женой. Он обнял ее крепко, наслаждаясь теплом ее тела.
— Что я могу поделать? Что я могу поделать, Ребекка? Я боюсь.
— Я знаю. Боишься. Думаешь, я не боюсь? Но мы не можем показать этого, иначе начнется паника, и если она начнется — все, Громмин пропал.
— Но что я могу поделать?
— Иди к ведьме, любимый. Если ты пойдешь к ней, они хоть немного успокоятся. А как вернешься — сможешь передать ее слова так, как тебе будет удобно.
— Если только Медведь не убьет меня раньше.
Если только она еще жива.
Глубоко в лесу, в бездонной тишине, где шум в ушах казался ему ревом водопада, Хорли разыскивал ведьму. Он знал, что ее сослали в южную часть леса, так что он начал оттуда и пробирался в середину. Что он искал, ему было неведомо. Хижину? Шалаш? Что делать, когда ведьма найдется, Хорли тоже не знал. Его копье и жалкие доспехи не смогут защитить его, если она и вправду окажется ведьмой.
Он пытался держать в голове жуткие картины приближающейся зимы, потому что страх далекий помогал бороться с нынешним страхом.
— Если бы не я, Третьего Медведя могло и не быть, — сказал Хорли Ребекке перед уходом. Это Хорли не позволил сжечь ведьму, настояв на ссылке.
— Глупости, — ответила Ребекка. — Не забывай, что она — всего лишь старуха, живущая в лесу. Не забывай, что она ничего тебе не сделает.
Она словно прочитала его мысли. Но теперь, вдыхая тяжелый лесной воздух, Хорли начал сомневаться насчет ведьмы. И в самом деле, болезнь не уходила из деревни, пока ее не выгнали.
Хорли старался не думать ни о чем, кроме глины под подошвой, кроме чистого, темного аромата коры, земли и воздуха. Вскоре он пересек задушенный грязью ручеек. Тот словно бы служил границей, за которой лес стал еще темнее. Стихли крики зябликов и крапивников. Высоко над собой он видел ястребов, кружащих над вершинами деревьев. Свет пробивался сюда мутный, словно болотная вода.