— Головы, — бормотал он про себя по дороге назад. — Коллекция голов.
Встреча с соплеменниками по возвращении прошла для Хорли как в тумане. Они ожидали услышать о могущественной ведьме, что могла помочь им или наслать очередное проклятие, о силе гораздо большей, чем они сами. Ожидали какой-то надежды, замаячившей в лесу, лучика света во тьме. Он не мог дать им этого. Он рассказал им правду настолько, насколько осмелился, но намекнул, что ведьма подсказала, как победить Третьего Медведя. Пошло ли это на пользу? Он не знал. Он все так же видел предстоящую зиму. Все так же видел кровь. И виной этому были они сами. Этого он им не сказал. Не сказал, что бедная старушка, чьей кроватью служит сырая земля, а одеялом — опавшие листья, думала, что это она призвала Третьего Медведя. Ведмедя.
— Ты должна уйти, — сказал он Ребекке после. — Возьми повозку. Мула. Нагрузи ее съестным. Не попадайся никому на глаза. Забери сыновей. Возьми с собой парня, который рубит нам дрова. Если можешь ему довериться.
Ребекка напряглась. Долгое время она не произносила ни слова.
— А где будешь ты? — спросила она.
Хорли было сорок семь. Он прожил в Громмине всю свою жизнь.
— Я должен завершить одно дело, и тогда я приду к тебе.
— Я знаю, что придешь, любимый, — сказала Ребекка, проводя по его телу руками, словно слепая, как та старая ведьма, и изучала его. Запоминала.
Оба знали, что Ребекка и сыновья могли выбраться из леса только одним путем.
Хорли начал свой путь с юга, с того самого места, откуда по старой лесной дороге против ветра выехала Ребекка, и, запутывая свой след, направился к берлоге Третьего Медведя. Так он бродил немало времени, пока не подошел к холму, что вполне мог оказаться курганом, возведенным его предками. С холма стекал ручеек, и под ногами хлюпала грязь. Вода была красной — в ней плавали хрящи и кусочки костного мозга. Пахло так, словно поблизости жарили кровяную колбасу. Попадая на темно-зеленый мох, кровь окрашивала его в пурпурный. Хорли посмотрел на плескавшуюся у ног кровь и медленно пошел вверх по холму.
Всю дорогу к холму он шумел напропалую. И он знал, что Ребекка к этому часу уже, должно быть, прошла половину пути из леса.
В пещере Хорли увидел все то же, что увидел Клем, и еще больше. Он застал медведя за работой. Копье выскользнуло из окоченелых пальцев. Он стянул шлем, потому что вспотел и зачесалась голова, и оторвал кусок туники, чтобы зажать им рот.
Хорли не собирался устраивать переговоры — он собирался убить зверя. Но теперь, в пещере, когда он все это увидел, остались только слова.
Под ногой хрустнула кость. Ведмедь не шелохнулся. Ведмедь уже все знал. Ведмедь невозмутимо вылизывал жидкость из черепа, который держал в волосатой лапе.
Ведмедь и вправду немного походил на медведя. Хорли это видел. Но ни один медведь не мог сравниться с ним ни ростом, ни шириной, и ни один медведь не был так же похож на человека, как и на зверя.
Головы были расставлены по всей пещере, укрывая каждый ее уголок. Раскрашенные в синий, зеленый, желтый, красный, белый и черный, они образовывали причудливый узор, и Хорли, несмотря на свое отчаянное положение, не мог отрицать — было в нем нечто прекрасное.
— Эта картина, — начал Хорли тонким, напряженным голосом. — Эти головы. Сколько еще тебе нужно?
Медведь повернулся к Хорли. Легко, словно его тело состояло не из мышц и костей, а из воздуха.
— Почему ты ничего не боишься? — спросил Хорли. Его трясло. По ноге побежала струйка мочи. — Правда ли, что ты пришел издалека? Скучаешь по дому?
Почему-то от того, что Хорли не знал ответов на все эти вопросы, сердце его пронзила тоска по многим другим загадкам, ответов на которые он никогда не узнает, никогда не поймет.
Медведь подошел. От него пахло грязью, потрохами и дождем. Он издал долгий звук — что-то среднее между раскатами грома и кошачьим мурлыканьем. Хорли отметил, что на лапах у медведя были большие пальцы.
Хорли посмотрел ему прямо в глаза. Так они долго молча смотрели друг другу в глаза. Хорли изо всех сил старался прочитать в его лице хотя бы какие-то проблески разума, какое-то понимание. Глаза были необыкновенно нежные. Морда — мокрая от мертвечины.
— Уходи. Нам нужно, чтобы ты ушел. Пожалуйста.
Хорли увидел дверь Хашкат в лесу перед собой. Она приоткрылась. Оттуда исходил свет. Свет из далекого далека.
Ведмедь прижал Хорли к груди. Хорли слышал, как бьется могучее сердце зверя — громко, как сам мир. Ребекка с сыновьями должны были к этому времени выйти из леса.