Взволнованный Эмилио:
– Если муж не смог отстоять свою жену-иномирянку, и ее похитили – смерть ему тоже! Значит, слаб, а, следовательно, недостоин.
– Так что если не хочешь попасть в жадные чужие руки и видеть небо только сквозь толстую железную решетку – пожалуйста, никуда не бегай, – подытожил Филлипэ.
Я с досады запыхтела паровозом и чуть на выдала ушами свисток. Так я и поверила! Макароны с ушей вилами отмотала, в сторонке штабелями сложила. Я смотрю, мне опять две утяжеленных версии Коленьки в нагрузку перепали: брешут – не краснеют! А врут-то как складно... Заслушаешься.
– Куда бежать-то? – нахмурилась я, пытаясь постичь трагедию мира. – Мне уже показали один выход – напрямую к палачу.
– Магдалена, – тихо сказал Эмилио. – Если бы они знали, что ты женщина, то тебя, скорей всего, увезли в столицу и там провели закрытые торги между самыми знатными и богатыми родами Тернеции.
Рука Филлипэ сжалась на моей талии, стискивая до удушья, будто боясь отпустить:
– Ты плохо понимаешь, девочка, – тихо-тихо, с надрывом сказал он. – Мы уже подходим к тому возрасту, когда должны обрести свою пару и создать семьи. Но после того, что случилось...
– Да, что случилось-то? – не выдержала я: изнывая от любопытства.
– Это уже как-нибудь в другой раз, – внезапно прервал разговор Эмилио. – Мы почти приехали.
И правда, впереди показались постройки. Загородное имение оказалось небольшим и довольно специфическим, чем-то средним между усадьбой и хутором. Как я поняла, нечто вроде охотничьей заимки, только с учетом характерной хозяйской гигантомании.
Мы проехали мимо лосиной фермы, потом миновали бобровую заводь и въехали в большой двор по которому бродили индюки, утки и гуси. В тени деревьев, вывалив лопатообразные языки, лежали собакообразные монстры.
– Ничего себе 'собачки', – пробормотала я, разглядывая этих чудовищ.
– Это гаринарды, – пояснил Филлипэ. – Специально выведенная порода собак для охраны. Подчиняется только хозяину. Не имеет слабостей и обладает очень высоким интеллектом.
– Угу, – немедленно сделала я вывод. – На ступени эволюции стоит выше женщины.
– Колючка, – чмокнул меня в макушку синеглазый.
– Лысину протрешь, – буркнула я, все еще под впечатлением от рассказа. – Удобно вы все тут устроили. Лосей, если что – на выпас в лес. Индюков – туда же. Собачки... главное, чтобы эти крокодилы своих людей не ели! А коли сожрут десяток посторонних – никто и не заметит.
– Хозяйка, – хохотнул Эмилио, снимая меня около трехэтажного каменного дома. – Сразу всех по местам расставила.
Кроме каменной 'хижины' (статус обязывает), здесь в отдалении стояла еще пара домов с соломенной крышей и загоны для скакунов и птицы.
Дальше осмотреться мне не дали, сняли с лося и понесли в дом.
– Теперь я секс-игрушка! – запела я песенку, болтая ногами в воздухе. – Домашняя зверюшка! И мне никто свободы не дает!
– До чего же ты голосистая, – неодобрительно заметил волокущий меня вовнутрь Эмилио.
– Это нервное, – заверила его я. – Послушай лучше! – и снова заблажила. – Жесткий трах сегодняшнего дня! Двое вас на одну меня! Ты не трожь меня, ты не трожь меня, дай поспать до завтрашнего дня!
– Наверное, я с тобой соглашусь, Филлипэ, – обратился к другу Эмо. – Когда она молчит, все гораздо проще.
– Тогда нужно сделать, чтобы она молчала как можно больше, – мрачно сказал синеглазый, кивая выбежавшим встречать хозяев слугам.
Нас приветствовали уже знакомые мне рыжик с белобрысым, три дородные тетки и молоденькая девчушка.
Филлипэ скинул плащ и маску на руки слуге и перехватил меня у Эмилио, пока тот раздевался.
– Ванна готова? – бросил он слугам.
– Пять минут, – быстро отреагировала одна из теток и смылась.
– Сейчас ты искупаешься, моя радость, – сообщил мне Эмо. – И твоя хандра пройдет.
– Конечно! – закатила я глаза. – Когда тебе наступает хана, то до хандры уже не доходит.
– Да что же ты за существо такое! – возмутился Филлипэ, поднимаясь вверх по лестнице со мной на руках. – Что бы с тобой не делали, ты всегда недовольна!
– А ты ничего не делай, – посоветовала я. – И увидишь результат.
– Давай так, – занес он меня в спальню с безбрежной кроватью. – Ты попробуешь смириться хотя бы на время и дашь нам шанс доказать, что все не так уж плохо.
– А потом? – посерьезнела я, не мешая ему стаскивать с меня одежду.
– А потом мы поговорим, – пообещал он. – Если, конечно, в этом будет необходимость. В большинстве случаев, женщины быстро привыкают и сразу успокаиваются.
– К тому же, – влез Эмилио, снимая с меня сапожки. – Ты, возможно, уже носишь ребенка.
– Надейся, – фыркнула я. – Но поход разумный, зная историю вашей страны. Хорошо, я попытаюсь быть...э-э-э... менее критичной. Но только одну неделю. А потом мы сядем и поговорим!
– Хорошо, дорогая, – закивали довольные мужчины, наивно полагая, что они меня обдурили. Счас!
– Высокие лорды, – поскреблась с другой стороны двери служанка. – Ванна готова.
– Приготовь халат для леди, – распорядился Филлипэ, стаскивая с себя камзол. – Добавь смену чистой одежды для нас – и можешь быть свободна. Да, и распорядись по поводу ужина.
– Как прикажут высокие лорды, – пропела женщина и зашлепала по лестнице.
Мужчины споро и слаженно стащили с меня все – от туники до штанов, и сами освободились от лишней одежды. После чего Эмилио подхватил меня руки и потащил из комнаты в ванную, которая располагалась на том же этаже в конце коридора.
Я честно придерживалась новых правил игры и по-партизански молчала, хотя и испытывала жуткое раздражение от навязанной мне роли, на которую согласилась по глупости и доброте душевной.
– Какая умница, – довольно сказал Филлипэ, отметив мою молчаливость.
Ванная поражала своими размерами. Особенно в глаза бросался каменный бассейн, размерами скорей напоминавший джакузи на пятерых, нежели ванну.
Синеглазый осторожно, как с хрустальной, снял с меня последнюю одежду, пока Эмилио проверял температуру воды. После чего меня опустили в горячую воду, где, судя по одуряющему аромату, уже были растворены пахучие масла.
– У нее опять потертости, – сообщил другу Филлипэ, залазя следом. – Надо не забыть потом полечить.
– Да, – кивнул тот, присоединяясь. – У Магдалены атласная нежная кожа...
Я скрипнула зубами. Создавалось ощущение, что меня здесь просто нет.
Мужчины нежно, но со знанием дела вымыли меня, скользя огрубевшими намыленными ладонями по груди, пощипывая соски. Отмывая и гладя распаренную кожу.
Эмилио притянул меня к себе спиной, заставив почувствовать вздыбленный член, и вымыл волосы, ополаскивая каждую прядку и игнорируя рвущийся в тело орган.
Филлипэ с таким же отрешением скользнул мне между ног, промывая складочки.
– Такая нежная, – с восторгом поделился он с другом. – Такая сладкая. Так бы и съел.
– У нас еще будет такая возможность, – хмыкнул Эмилио.
Я закатила глаза. Боже, на что я подписалась? Как мне, воспитанной на самостоятельности и независимости, выносить все это шовинистическое отношение? Надеюсь, что на неделю меня хватит. А там посмотрим.
Мужчины, наконец, закончили меня мыть и вынули из ванны, аккуратно промокнув воду мягкими полотенцами. Еще раз осмотрев мое тело, они смазали все на их взгляд проблемные места мазью и усадили меня на скамейку сохнуть, пока мылись сами.
Я рассматривала идеально сложенные мускулистые тела, по которым бежали струйки воды и начинала завидовать сама себе. Потом вспоминала, что они со мной творят и мгновенно разочаровывалась.
Так и захлебывалась слюной. Сначала от вожделения, а потом от злости.