– «Ты мне отец или ехидна?» – мысленно возопила я.
– «Папа, – согласился Бог. – И что?»
– «Тогда забери меня отсюда немедленно, пожалуйста! – взмолилась я. — Пока от меня еще что-то осталось!»
– «А как же внуки? – расстроился заранее развесивший губу дедушка. – Мне по возрасту пора. Кстати, о возрасте. Я пошел. У меня вроде как тоже было свидание запланировано...»
– «В твоем возрасте это уже должно стать воспоминанием!» – злобно рявкнула я, понимая, что пощады не будет.
– «Вот и вспомню заодно, ребенок», – уверил меня Хаос.
– «Почему я не могу раствориться?» – пульнула последний вопрос.
– «Потому что ты этого хочешь!» – после чего голос этого престарелого охмурителя-вуайериста пропал и не появлялся, как я про себя не материлась, обещая натянуть ему... что-то куда-то. Три раза. С четвертью.
Ур-рою! Всех! Вот в себя приду – и буду копать коллективную безымянную могилу на три именных места!
Пришлось возвращаться в действительность.
– Мару-у-уся, – стонал Эмилио, со слезами вколачиваясь в мое податливое лоно. Не поняла? Ему сладкого недодали? Так вроде ж сам взял! Это, наверное, оскомина.
– Мару-у-уся, – вторил ему рефреном Филлипэ, плавно вдвигая и выдвигая свой стебель для устрашения неопытных девушек туда, где ему от природы быть как раз и не положено.
Его «Мару-уся» – не то странный рык, не то протяжный стон. И тоже слезы на глазах. Я успела оглянуться и увидеть.
Да-а... Развезло мужиков. Это они своей смазки нанюхались? Оба. Или переели, пока меня там ласкали? Пожалуй что так.
А пока два эксплуататора опять делали мне «хорошо» и опять в своем понимании! Хоть смейся, хоть плачь. Ну кто, кто решил, что я для роли надувной резиновой секс– куклы созрела и готова?
Кто-то.
– Оу, только не останавливайся! – Ой, стыд-то какой! Неужели это у меня голос прорезался, когда Эмо передал меня в руки Филлипэ, а сам уселся на краю кровати, поворачивая меня на себя боком и приподнимая мою попу, чтобы второй подлец примостился?
А я-то, я чего жду? Пионерского салюта? Щас будет. Спермой из всех стволов, мать его перетак! И опять тройка мчится по просторам неродины. Жгуче-болезненно– любящая. Застрелите меня из дробовика солью.
– Не!.. Хо!.. – во рту страстный язык Эмилио, а меня обмывают руки экс-супруга номер два. Или номер один? Неважно.
Чуть позднее. Следы разврата заботливо уничтожены, наверное, чтобы по ним не опознали и не предъявили. Все, что надо и не надо, щедро замазано. Мне заткнули рот, чтобы не орала, куском колбасы с хлебом и даже выделили бокал вина.
Они думают – я выпью и пойду спать? Не-е-ет! Если я выпью, то пойду – но выяснять отношения! Которых нет! Но я все равно их выясню. Из принципа!
Хотя два неугомонных мужчины вцепились в меня как в спасательный круг и только и думают, как бы чего и где выяснить. И, желательно, на практике и углубляясь.
В голову настойчиво лезут мысли о побеге. Хрен... тьфу на тебя, слово и дело – паразит! Фиг с ними, с неудобствами и лишениями, зато одна и без секса! Кайф! Вот, ей– богу, если бы мне по дороге встретился какой-нибудь озабоченный засранец со словами «жизнь или как?», то «или как» я бы ему оторвала и на память подарила! Чтоб смотрел и плакал, жалея, что не взял деньги!
Нет, ну я что, так много у Судьбы просила? Просила ОДНОГО любящего мужчину. Нормального. У нее, видимо, такового не нашлось, и она взамен выдала мне двух! А зачем мне их ДВА? Для коллекции? Или чтоб второй не завалялся, а первый не потерялся?
И вообще, почему я забыла уточнить: один раз – это сколько? Может, я уже норму превысила?
Не успела перевести дух, как опять спермотоксикоз во всей красе!
«Чтобы спереди погладить, надо сзади полизать» – это загадка не про марку! Про меня. Кто не вериг – могу продемонстрировать вживую. Меня разложили, как раскладное щ>есло брежневских времен, которое само потом обратно не собирается, и начали сеанс секс-просвещения по-новой.
Гос-спади! И я изредка, раз в году в интернете эти порнушки смотрела? Кретинка. Идиотка. Дура набитая.
Да если б я знала, петицию протеста бы написала! И заставила внести в резолюцию ООН!
Опять рык:
– Мару-уся!
Сижу, как ворона на проводах, а провода толстые-толстые... И движутся. Мужские стоны переплетаются с женскими. Испуганно оглядываюсь: а это кто? А это я... Облом. Второй деве порадоваться не получится. Жаль. Я бы приняла ее как родную и поделилась всем движимым имуществом.
Вспомнила уже все! Вплоть до ослика Иа, у которого все входит и выходит! Глупый, глупый ослик! Сам по своей воле туда-сюда. Отдыхал бы лучше...
– Мару-у-у-уся!
Так и хочется крикнуть «Нет ее!», но боюсь не поверят и начнут искать внутри меня. Кто сказал, что много секса не бывает? Плюньте ему в лицо! Этому теоретику не встречались в жизни два озабоченных и озадаченных мужика с постоянной потенцией в мою сторону. Как бы эти указатели в другую сторону развернуть?
– Спи, родная, – и на бочок меня между собой.
Кто утверждал, что жизнь должна быть заполненной? Убью заразу! Когда все мне и ничего наружу, то чувствуешь себя шашлыком, причем, уже не первой свежести.
«Спи!» – а сами как пригрелись внутри, халявщики, так и остались. Но возмущаться уже просто не могу. Сип нет совсем. Все высосали два Энерджайзера с бесконечными батарейками.
Так мы и заснули внутри друг друга. И проснулись тоже. Во время активного движения шарико-подшипниковых механизмов. Используя энергию трения-качения.
Всегда вот знала, что просппутка вредная и опасная профессия. Только не представляла – насколько.
– Мар-ру-ся! – оба члена долбят мне мозг. В моей голове коктейль Молотова, в глазах – жажда убийства. Не этих двоих траходрайверов, этих в последнюю очередь. Под мерные рывки туда-сюда-обратно-тебе-и-мне-приятно, я получала в рот утреннюю порцию оптимизма от Филлипэ и мечтала о том, как вопьюсь в шею крушителя надежд и крышевателя оголодавших мужиков. Как буду душить своего «папочку» Хаоса. Душить и душить... Душить и душить...
– А-а-ах... – простонал Эмо, орошая мои недра новой порцией свежеприготовленных сливок. Этак я и на сметану смотреть не смогу.
– Да-а-а! – вышел из моего уставшего рта Филлипэ и тоже отметился, кот мартовский.
– Выпей, драгоценная, – около моего рта бокал со вкусно пахнущей жидкостью и приятным вкусом.
После этого меня оставили в покое, и я быстро уснула, не успев составить в уме весь список предполагаемых пыток для... А кто они теперь мне, кстати?
Судя по всему, они на меня прав не имеют, а используют как свое! Нужно со всем этим разобраться... Чего они в это компот подлили? Так и знала! Мужья, даже бывшие, они всегда гады.
Трюхи-трюхи-трюх. Трюхи-трюхи-трюх.
Ой, что-то меня мутит не по-детски. Загадка «туда-сюда, обратно» – это не про качели. Это про морскую болезнь. Не знаю, что там внутри меня такое настырное, но оно уверенно рвется на волю. Выпустить, что ли? И посмотреть, куда побежит?
Я с трудом разлепила глаза. Перед моим взором маячит ромбовидный рисунок.
Одно из двух: либо это глюк, либо меня украли. Логически рассуждая, женщина на меня вряд ли польстится. Значит, злоумышленник мужчина.
Что?!! Все по-новой?!!
– Мама! – заорала я, начиная извиваться.
– Тс-с-с! – успокоил меня Эмилио, прижимая еще сильнее.
– Тьфу на тебя! – выругалась я, начиная вылезать из этого рулона. – Зачем же было так пугать?
И что я увидела, когда вылупилась наружу из стыренного у несчастного Джулио фамильного ковра? Предрассветная ночь. Начинают просыпаться птицы. Вся природа дышит любовью в преддверии хорошего дня...
И среди всего этого великолепия я в ковре, на лосе и головой вниз!
– Упадешь! – испугался Эмо, когда я от злости чуть ему стремена не перегрызла. И остановил своего рогатого, чтобы стащить меня на землю.
Я обиделась, насторожилась и приготовилась к обороне:
– Если это конспирация! – ткнула я пальцем в ковер, разглядывая на себе паутинку, которую кто-то по недогляду принял за сорочку. – То я выхожу из подполья и легализуюсь! В Шушенском!