– Если вы, гады, еще и полторы тыщи в печке спалите, то я вам Коперника воочию покажу!
Коперника они не знали, но знакомиться с ним почему-то не захотели. Зато притихли оба и поехали молча, думая каждый о чем-то важном. Ну-у, мне так казалось, поскольку оба супили брови и мрачнели.
Примерно через пару часов мои ноги, бока и попа начали вопить непрерывный 'SOS' и требовать, чтобы их прекратили так жестоко эксплуатировать. Сначала я их игнорировала, потом начала вынужденно прислушиваться, как слуги народа перед выборами. И даже собралась удовлетворить просьбу, когда Просто мрачный Филя соизволил сообщить мне:
– Через полчаса остановимся на ночлег.
Итак, выборы уже прошли. И можно было игнорировать вопящий мышечный электорат, хотя я подозревала, что мне это отрыгнется падением мышечного тонуса.
Вскоре мы действительно выехали к стоянке, расположенной на лугу вблизи леса. Судя по всему на этом месте ночевали уже не в первый раз, поскольку было отчетливо видно кострище и под небольшим деревянным навесом лежали защищенные от дождя дрова.
Филлипэ нехотя передал меня Эмилио, после чего вытащил из поклажи скатанное одеяло и расстелил под деревом, напоминающим сосну. И меня на него усадили, в два голоса приказав:
– Сиди тут!
Я хмыкнула и легла. Они фыркнули, помялись и пошли готовить место для ночлега.
Лосей распрягли, подкормили чем-то вкусненьким и отпустили погулять на ночь. Те радостно ломанулись в лес и чем-то захрустели. Следом за этим мне вручили бутылку с травяным настоем и кусок хлеба с сыром, чтобы мне было чем себя занять, пока они рубили лапник и разжигали костер.
Если честно, я так ухайдакалась, что практически вырубалась, еле-еле шевеля челюстями. Так и заснула сжимая в руке на две трети недоеденный бутерброд.
Сквозь дрему чувствовала, как меня переместили на другое место. Вскоре с двух сторон ко мне привалилось две самоходных печки.
– По сучь... щучьему веленью, – пробормотала я, придвигаясь ближе к теплу. – По моему хотенью...
– Спи, котенок, – ласково поцеловали меня в макушку.
Проснулась я от холода и одна. Села, подтянув на себя одеяло и огляделась. Темно, чуть потрескивает уже практически прогоревший костер. Вокруг танцуют причудливые тени, отбрасываемые колышущимися от легкого ветерка ветвями деревьев. Где-то неподалеку слышатся негромкие голоса.
Я встала. Поскакала на месте, пытаясь согреться. Похлопала по себе руками. Помогало слабо. Завернувшись в одеяло, подошла к костру и протянула к тлеющим углям озябшие руки.
Голоса все еще бубнили. И тут меня разобрало любопытство.
Очень осторожно, чтобы не хрустнуть веткой и не привлечь к себе внимание, я пошла за звуки. Вскоре увидела два темных силуэта, стоявших друг напротив друга, и затаилась.
– Что с тобой происходит, Филлипэ? – спросил Эмилио. – Я тебя не узнаю. Ты стал непохож на человека, которого я знаю всю свою жизнь.
– Если бы я знал! – гневно отозвался тот, протягивая руку к ближайшей ветке. – Я сам не могу понять, что лишает меня самообладания и приводит в такое бешенство. Как будто что-то или кто-то внутри меня живет по своим правилам. Меня это начинает беспокоить.
– Не ты один это испытываешь, – тихо признался Эмилио. – Иногда мне кажется, что я все бы отдал... – и замолчал, сбившись.
– О чем ты, друг? – осведомился синеглазый, отрывая от ветки листочки.
– Трудно объяснить, – признался Эмилио. – Все так странно. Необычно. После того, как мы заполучили проклятие, наша жизнь постоянно катится под откос. А сейчас все только ускорилось.
– Ты тоже чувствуешь что-то непривычное к Магдалене? – напрягся Филлипэ.
– А ты? – вопросом на вопрос ответил собеседник.
– Не спрашивай, – скрипнул зубами тот. – Если бы я мог, то... Ты не понимаешь, – повернулся он к другу. – Я так хочу ее постоянно, что схожу с ума. Хочу обладать во всех смыслах. Второй день все мысли только том, как взять ее. Как вбиться в это податливое тело. Почувствовать ее под собой. И чтобы я был с ней только один. Это безумие.
Я прикрыла ладошкой рот.
– Это проклятие, – согласился Эмилио. – Я испытываю тоже самое. Мне сегодня целый день хотелось оттолкнуть тебя, отобрать ее. Забрать добычу для себя одного.
Я схватилась за голову. Такого поворота я не ожидала. Вот так номер! Сбесились!
– Нас всегда учили заботиться о женщине, – продолжил Эмилио. – Ублажать, предупреждать, беречь и лелеять. Удовлетворять мелкие прихоти. Брать на себя ответственность. Но я не только хочу заботиться о Магдалене, я жажду, чтобы она принадлежала мне целиком со всеми ее выходками, дерзкими словечками и скрытыми помыслами.