Я видела, как искажаются их лица угрызениями совести. Чувствовала на своих щеках и пальцах горячие слезы раскаяния. Слышала, как они просили и умоляли вернуться. Но меня больше ничего не трогало. Маленькая тихая гавань, в которой я обосновалась со своим домиком, была самым лучшим, самым надежным прибежищем. И там не было никого, кроме меня. Никого, кто бы причинил мне вред...
– Что было в растворе для стерци? – перед моей кроватью держал за грудки хозяина красный от злости Эмилио. Все трое присутствующих были без масок и, похоже, хозяин сюда попал не совсем добровольно. – Такой эффект может быть вызван только один средством...
– Конечно, там была вирута, – фыркнул Джулио. Картинно развел руками: – Кто же пользуется стерци без вируты? Только последний идиот.
– Я – идиот! – рявкнул Эмо, запуская себе руки в прическу и вырывая у себя клочьями волосы. – Вернее, я пользуюсь БЕЗ! А ты кретин! Почему ты не сказал мне?
– Я думал, ты знаешь, – с фальшивым сожалением сказал рыжий аристократ. – Как можно использовать лишь стерци? Это же перевод времени и сип. Никакого эффекта.
– Это ты виноват! – дрожа от гнева, набросился на Джулио Филлипэ. – Ты пел весь вечер о необходимости наказания, а потом подсунул стерци и вируту. Скажи, что ты добавил нам в вино?
– Ничего, – поднял брови Джулио.
– А подумать? – синеглазый хладнокровно вытащил казгази и приставил его под подбородок Мувдено. С непроницаемым лицом сообщил бывшему партнеру: – Одно движение пальцев – и твоя голова будет в коридоре.
– Ты можешь убить старинного друга, сын Дожа? – делано засмеялся хозяин дома.
– За нее я убью кого угодно, – жестко отреагировал Филлипэ. Поднажал: – Последний раз спрашиваю, что ты добавил в вино?
– Немного рдыха, – с натугой выдавил Джулио, багровея от напряжения. Все это время он стоял на цыпочках, стараясь удержать световой меч на достаточном расстоянии от своего горла.
Филлипэ, прищурившись, посмотрел на старого знакомого мертвыми глазами убийцы. Уголок его рта задергался:
– Н-ну?!
Рыжий покачнулся и осторожно перевел дыхание:
– Совсем чуть-чуть. – Облизнул пересохшие губы: – Лишь для придания вам твердости в поступках и решительности. Вы так размякли и допустили, чтобы ваша женщина сбежала, – затараторил он под темнеющим взором мужчин. – И даже не наказали ее. Если вы с первого раза не накажете ее как следует, она сделает это снова. Женщины такие глупышки, им нужна твердая рука. Хотел помочь как друг.
Эмо скрежетнул зубами и смерил взглядом Джулио Мувдено:
– Это наша женщина и только нам решать, как с ней поступить, – у острого кадыка мужчины оказался уже второй казгази. Они с первым образовали сияющую композицию крест-накрест. Красиво, черт возьми. Правда, уже неактуально.
– Ты подсыпал нам в вино порошок, затмевающий разум, вызывающий немотивированную жестокость и длительную потенцию, – обвинял хозяина усадьбы Филлипэ. Вскинулся: – И после этого называешь себя другом?
– О, разумеется, – проурчал Джулио, расцветая улыбкой. Видимо, решил, что убивать сейчас не станут и расслабился. – Я ни в коем случае не хотел бы вмешиваться в вашу замечательную семейную жизнь. Но вам обоим следовало проявить твердость или отдать женщину другому, способному с ней справиться...
– Вот отсюда! – рявкнул Филлипэ, опуская казгази и отводя руку Эмо. – Пока я тебя не обезглавил. Тебя спасло только то, что ты хозяин этого дома!
Джулио вымелся из комнаты со скоростью света.
– Нужно срочно найти лекаря, способного сделать противоядие от вируты, – дернул себя за хвост Эмилио.
Филлипэ возразил:
– Нет, это слишком долго. Надо добыть готовое.
Эмо пожевал губу. Повернулся к другу:
– Я примерно знаю, куда обращаться. Ты со мной? Там понадобится кто-то, кто защитит спину. – Хмыкнул: Мы с родом Фоскарини, мягко говоря, не в ладах, они все или ужасно склочные законники, или занудные святоши, эти наши давние кровники...
– Конечно, – решительно кивнул второй муж. – Куда ж я денусь? – криво усмехнулся.
– Да и... – Эмо замолк.
Филлипэ выразительно поднял бровь: ну, мол, договаривай!
– Больше противоядие тут поблизости взять не у кого, – продолжил Эмо. Отвел взгляд: – Придется пробиваться с боем.
Натягивая под камзол дополнительную перевязь с кинжалами, синеглазый показал глазами на дверь:
– На входе посадим своих слуг, чтобы сюда никто не ворвался.
Они склонились над моей постелью, осторожно приподнимая руки и целуя пальцы:
– Маруся, прости нас. Мы сделаем все, чтобы ты поправилась.