– Что вы с ней сделали? – вцепился в Алекто Филпипэ, начиная трясти за плечи. – Была же нормальная девушка!
– Это видимость, – отстранила его собеседница. – Все в этом мире относительно. Куда несет, туда и нормально.
– Маруся! – взвыл Эмо. – Так нельзя поступать!
Я насторожилась.
– Ой, – оглянулась вогфуг. – Это кого он зовет? А-а-а, ту дуру, что поверила двум жлобам с большими членами?! Так ее нет.
– А у них большие? – заинтригованно переспросила Тисси.
– А ты не видела? – удивилась я. – Много пропустила. Только смотри на расстоянии, а то потом сквозняк через весь организм заработаешь!
– Это неприлично, – надрывался Филлипэ, ослабляя завязки белой блузы у своего горла, словно ему не хватало воздуха. – И ты...
– Че? – сощурилась я. – Наказывать будете? – Выдала реплику на публику: – Алекто, у вас стерци есть?
– Нет, – нахмурилась девушка. – А надо?
– Надо, – кровожадно откликнулась я. – Сорок две штуки. Нет, восемьдесят четыре. Есть чем заменить?
– Ну-у-у, – протянула Мэгер. – Если залезть в хранилище и поспрашивать у соседей, то столько стилетов можно найти...
– И три ведра вируты, – присовокупила я к пожеланиям. – Чтоб хватило изнутри и снаружи! Вместо наркоза!
– Стоп! – нахмурилась Тисси и с недоверием оглянулась в мою сторону. Постепенно приходя в ярость: – Они, что, на тебе стерци с вирутой опробовали?!
– Угу, – кивнула я, с видом гневного прокурора складывая на груди руки. – Чуть не угробили!
– Скоты!!! – отвесила мужчинам тяжелые оплеухи Алекто. – Изуверы!
– Они еще и рдыха нажрались, – наябедничала я, подливая масла в огонь без зазрения совести.
– Ублюдки! Мерзавцы! Негодяи! – подскочила к ним Тисси, доставая кастет. – Ни одна женщина в этом мире не должна так мучиться!
– Наша вина, – склонил голову Эмилио, даже не пытаясь защищаться. Ну просто фигура Покаяние! Еще и нимб вокруг головы – будет вылитый святой.
– Тьфу! – сплюнула Алекто, отталкивая второго мужа в сторону. – Даже бить неинтересно! Пошли, девчонки, девичник продолжается! А если вы, – ткнула она в них кинжалом. – Еще раз нам помешаете, то мы все расскажем маме! И она ее удочерит! И хрен...
– Алекто, – застонала я. – Выкинь это слово-паразит! Не трави душу!
– Пошли, – обняла меня за плечи Мэгер. – У нас еще столько интересного впереди! Хорошо воспитанная жена должна четко знать, как ставить капканы на медведя в постели, натягивать силки и заострять колья!
Раздался дружный мужской стон.
– Еще одно слово, – повернулась через плечо Мэгер. – И я научу Магдалену, как правильно шинковать стручки алебардой и отбивать шары моргенштерном!
Больше нам не мешали...
Просто не могли, потому что мы закрылись в подвале и перепели все песни, когда я поделилась своими знаниями о караоке. После чего мы душевно, на четыре разных голоса, но вразнобой спели сначала местные хиты (я слов не знала, но подпевала «тыц– тыц-тырырям!» и стучала кружками по бочонкам). Когда местные баллады закончились, мы перешли на репертуар моего мира, и тут уж девчонки вставляли свое «дыц-дыц-и так два раза!».
Через пару часов к нам постучала Амели и сообщила:
– Пойте потише, а то меня соседи слезно попросили или собаку не мучить, или покойника зарыть!
Мы устыдились и пошли искать лопаты, чтобы зарыть Филю с Эмо. Не смогли. Эти гады спрятались и не отзывались ни на кис-кис, ни на цып-цып.
С криком «очи страстные, на пальцах чужих прекрасные» мы все отправились спать, предварительно забаррикадировав дверь, окно и кровать, откуда, по утверждению Тисси, вечно лезут настырные мужики.
Утро началось с яркого света из распахнутого настежь окна, запаха травяного настоя и жуткой головной боли. Дрожа всем телом от бьющего озноба, я, не раскрывая глаз, откинула одеяло и попыталась выползти на свет божий. Как я сюда добрела, чья это спальня – не помню. Тайна, покрытая мраком. Я мотнула головой и сразу поморщилась. Болит, зараза, словно дятлы ночью там дупло проколупали.
– Солнышко, – ласково попросил Филлипэ. Его я опознала исключительно по голосу. – Выпей – станет легче.
– Я не пью! – встрепенулась я. – Это принцип! – и попробовала открыть левый глаз. Ресницы склеились, не получилось. Я обхватила себя руками, чувствуя себя довольно погано.
– Из межой посуды точно, – ехидно фыркнул рядом Эмилио, укоризненно глянув. Его я уже опознала по внешнему виду. Правый глаз с трудом, но функционировал.
Я обвела мутным взглядом незнакомое помещение и вполне знакомые мужские рожи.
Моя нынешняя спальная комната была небольшой, но чистенькой, похожей на узкую коробочку или шкатулку. Узкий топчан-кровать, закрытая ниша вместо шкафа, высокое окно с белой кружевной занавеской. Аскетические беленые стены, напротив кровати – под тусклой лампадкой взятое в серебряный оклад изображение не то святого, не то божества в обрамлении богато вышитого рушника. Мне, в принципе, все едино, я в местных святынях не разбираюсь.