Первый раз за три последние ночи он сразу же заснул и спал прекрасно. Вот только не запомнил, что снилось. Возможно, к лучшему.
- Ну как, - улыбнулась Яна, когда они позавтракали и вышли в холл. – Новый раунд?
- Уже не так напряженно, согласись?
- Игра есть игра, - усмехнулась она. – Не стоит воспринимать все всерьез.
Яна была стопроцентно права, и все же ее слова оцарапали. Пока Антон думал, что ответить, дверь открылась и вошел их новый компаньон. Высокий, широкоплечий, рыжий. С короткой, тщательно ухоженной бородой и наглым взглядом голубых глаз.
- Привет, - сказал он, пялясь на одну только Яну. – Меня зовут Слава.
Ожидание. Предвкушение. И недоумение. Как три кита, на которых лежит плоская земля. Или там еще черепаха была? Да черт с ними, какая разница!
С ожиданием и предвкушением все понятно. Но почему так пробило именно на нее? Что в ней такого? Сколько их у меня было, еще со школы. Устроены-то все одинаково. Но ни одну еще я не хотел так сильно. Не ждал так и не воображал, как все будет, словно озабоченный подросток. И – да ладно, чего уж там! – не занимался при этом тем самым, что в ходу у озабоченных подростков. Давно не было в этом нужды. Не одна, так другая – всегда находилось, с кем снять напряжение.
Колючие струи воды в душевой кабине. Вода такая горячая, что едва можно терпеть. Пар клубами в потолок. Запотевшие створки, все в крупных каплях. В каплях…
Капля, поблескивающая между набухшими от возбуждения губами – остро, резко пахнущий сок желания. Успеть поймать ее языком, пока не сбежала, не просочилась под ягодицы, оставив влажное пятно на простыне. Терпкая, горьковато-соленая, как морская вода.
Рука сжимает член – твердый, вставший на полдень. Или на полночь? Ритм все быстрее. Если б можно было представить, что это не моя рука – хотя бы так. Он бы, наверно, и поверил, а вот рука насмешливо возражает: извини, но нет, я твоя, не Янкина. И то, что зажато в ладони, тоже твое. И остается только представлять, что совсем скоро все случится наяву.
Выпустить на свободу ее грудь, стиснутую лифчиком. Мне всегда нравилось начинать, когда на женщине еще было белье. Да и само белье нравилось – шелк, кружева. Сначала ласкать сверху, сквозь него. Нащупать сосок – твердый, крепкий. Скользить пальцем по ложбинке между ногами, вниз, вверх. Вдавливать в нее тонкую ткань, прижимая к чувствительному бугорку клитора. Потом осторожно пробираться глубже – стягивая вниз чашечку лифчика, запуская пальцы под резинку трусов. Делая вид, что все это страшно мешает. На самом деле – нисколько. Наоборот, только возбуждает еще сильнее.
Я никогда не торопился. Как отец говорил, спешка нужна при ловле блох. Довести женщину до такого состояния, чтобы она уже сама готова была тебя изнасиловать, - вот высший пилотаж. Чтобы стонала и извивалась в руках в нетерпении. Чтобы просила: «Возьми меня!»
Закрыв глаза, прислонившись затылком к мокрому пластику, я - как на экране - видел все, что будет. Одной рукой я сожму грудь, обводя большим пальцем ее основание. Она ляжет в ладонь, как яблоко, а между пальцами выглянет сосок – словно клюв любопытной птицы. Я обхвачу его губами и буду дразнить самым кончиком языка. А вторая рука в это время медленно опустится по ее животу, и по нему пробежит крупная дрожь. Пальцы задержатся на лобке – гладком, упругом, в том самом месте, где он раздваивается, прикрывая складками вход. Помедлят – и проскользнут в глубину, теплую, влажную. Соберут тягучую прозрачную смазку, вынырнут, нащупают клитор – такой же напряженный, переполненный кровью, как и мой член.
А потом я повторю этот маршрут губами и языком – от груди по животу к лобку. Пробегу по впадинкам там, где кончается внутренняя сторона бедра, нежная, как шелк. Разведу губы пальцами и войду языком так глубоко, как только смогу. А потом, когда уже буду чувствовать, что она вот-вот кончит…
Я стоял, запрокинув голову, и пытался отдышаться. Словно вынырнул со дна моря. Подставил ладонь под душ, смывая свои горячечные видения. Все вокруг плыло.
Ты будешь моей – как заклинание. Как мантра.
Главное – не думать, что я мог ошибиться. Принять желаемое за действительное.