Его значение не в его живописности, ни в имеющихся в нем художественных украшениях, а в том, что в нем люди жили, любили и страдали. От раннего утра, когда зажиточные (прогуливаясь верхом) по аллеям для верховой езды принимают меры против ожирения их сердца, до полдня, когда Император совершает в нем свою прогулку, — от первых часов пополудни, когда в парке играют тысячи детей, до раннего вечера (последних часов пополудни), когда в нем появляются бюргеры, — каждая аллея (и дорожка) имеет свой особый отпечаток, смотря по часу дня и также по времени года, Я не сомневаюсь, что если бы Эмиль Золя жил в Берлине, он (всесторонне) изучил бы этот лес и создал бы на основании этих наблюдений сочинение, равное по силе Жерминалю.
Когда же наступает вечер и солнце склоняется в сторону других миров, с дуновением сумерек смешивается другое дуновение, которое исходит исполненное искания счастья и влечения, из миллионов обитателей земли — дуновение мирового духа, который, (хотя) многие называют (его) духом разврата, в самом же деле представляет собою часть великого мощного мирового мотора: эта двигательная сила, которая, выше чем что-нибудь но и ниже чем что нибудь, безостановочно творит, господствует, образует и придает вещам форму.
В это время везде на перекрестках аллей парка встречаются (назначившие друг другу свидание) парочки, мы видим, как они спешно идут друг другу на встречу, радостно здороваются и, прижавшись друг к другу, идут разговаривая на встречу будущности; потом мы видим, как они садятся на свободные скамейки и молча обнимают друг друга; здесь рядом с высокой неподкупной любовью разгуливает низменная продажная.
Женщины предлагают себя на трех отдаленных друг от друга аллеях, мужчины на двух. Тогда как в городе женская и мужская проституция смешиваются друг с другом в одном общем потоке, здесь каждая из них имеет свою особую местность для прогулок; (Strich) из двух таких местностей, занимаемых мужской проституцией, одна каждый вечер почти исключительно занята кавалеристами; в потемках (производит) жуткое (впечатление), блеск их саблей; другая из этих местностей довольно длинных размеров по большей части занята тем родом дерзких молодцов, которые любят называть себя на Берлинском жаргоне kesz und gemeene; здесь находится одна из тех старых полукруглых скамеек, на которой (поздним вечером) перед полуночью до 30 проститутов и безприютных сидят теснясь друг к другу, некоторые заснувши крепким сном, тогда как другие поют па Тирольский лад или издают какие-то шипящие звуки; они называют эту скамейку «выставкой художеств».
От времени до времени приходит человек (сторож), зажигает восковую спичку и при ее свете присматривается к сидящим рядом.
Нередко к шумными голосами этих молодцов примешивается режущий ухо крик, зов на помощь кого-нибудь, которого в лесу грабят или мучительно бьют; а то к звукам музыки, которые доносятся (от времени до времени) отдельными толчками из отдаленных увеселительных заведений (в парке), называемых палатками (Zelten), примешивается короткий громкий звук — знак, что кто-то дошел до отрицания своей жизни.
Если кто ищет оригинальных типов, будто бы, как вполне неправильно говорят, вполне вымерших в столице, то он их в изобилии найдет в Тиргартене. Видите ли вы вон там у «нового озера» старушку с четырьмя собачками? Уже 40 лети как она совершает ту же прогулку в тот же час дня, за исключением коротких промежутков летом; она всегда (одна), не сопровождаемая никем — это длится с того момента, когда ее муж скончался от кровотечения в день их свадьбы в промежуток между церемонией (гражданского характера) в ратуше и церковной. Посмотрите также на вон того высохшего согбенного старика с лохматою седою бородою. Это русский барон, он отыскивает каждый вечер одинокую скамейку, там он опускается и выкрикивает «раб-раб-раб», подражая карканью вороны, из невидимых аллей появляется на этот призыв нисколько «дерзких молодцов», — его друзей: он распределяет между ними деньги, обыкновенно три–пять марок, которые остались у него от его ежедневных расходов.
Мужеская проституция распадается на две группы: к первой принадлежат нормальные, ко второй «настоящие» т. е. те, которые сами равнополы. Эти последние частью очень женственны, поэтому некоторые при случае надевают женские платья, на что впрочем косо смотрят в кругах женской проституции.
В этом состоит почти единственный или единственный casus belli между обоими (лагерями проститутов); опыт научил их, что единственно такое выставление на показ ложных обстоятельств приводит к тому, что они отнимают друг у друга клиентов. Одна довольно образованная проститутка, у которой я попросил объяснить мне (причины существования) хорошего согласия между проститутами обоих полов, ответила мне: «ведь мы знаем, что каждый "жених" желает достигнуть блаженства на свой лад»[59].
59
В оригинале сказано: «на свой фасон» намек на известное изречение Фридриха Великого относительно различных религиозных исповеданий, (в котором он дал выражение своему принципу веротерпимости): «каждый имеет право достигнуть блаженства на свой фасон» (jeder darff nach seiner Facon selig werden).