Выбрать главу

4. Бога для неокочевника нет. Он сам осознаёт себя богом. Священны для него лишь собственные желания. Крайнее выражение это мировоззрение находит в стройной религии сатанизма, где Сатана — отражение темных душ неокочевников.

5. Труд для неокочевника — это не творчество, а власть и потребление. И это, может быть, самый ключевой момент в его топосе. Вся жизнь неокочевника сводится к обладанию и проявлению власти, а также к потреблению. Я потребляю труд чужих, и самое большее, на что я способен — это подчинять себе других, манипулировать ими. Но — исключительно ради удовлетворения своих потребностей, и прежде всего — потребности во власти. Труд не имеет самоценности для этого «электронно-финансового» бедуина.

Нельзя сказать, что они враждебны любому творчеству. Но творчество должно быть направлено только на то, чтобы доставить удовольствие новым кочевникам, чтобы сделать их власть безграничной, а потребление — более сладким. Для этого нужно создать специальный психостимулятор? Отлично — вот деньги, делайте. На Марс лететь хотите? Дулю с маслом вам! Один творит, потому что ему интересно Дело. А другой смотрит на это с ухмылкой жирного кота: мол, твори — но главное, чтобы я мог сожрать сотворенное. Помните мудрствования свиньи в одной сказке? «Весь мир делится на две части: съедобную и несъедобную. Первое нас интересует всемерно, на второе нам просто начхать». При всей внешней несхожести хрюкающей хавроньи и лощёных неокочевников их философии поразительно совпадают.

6. Люди — только они, остальные — животные, глина под ногами, расходный материал, статистические единицы, электорат. Человек для неокочевника — член корпорации грабителей, метагруппы. При этом неокочевник вполне интернационален, в его группировках собираются исчадия разных рас и народов. Неокочевник относится к себе, как к высшей и единственной ценности.

7. Время для неокочевника — начисто лишенный священного смысла тайминг фондовых бирж, чисто технический показатель. Такой же, как скорость на спидометре или время на взрывателе мины замедленного действия. Неокочевник,как грабитель, держит в руках секундомер, следя за выполнением разработанного графика операции. Время для него — деньги.

Такова социокультурная «матрица» новых врагов рода человеческого, если повнимательнее рассмотреть ее за бутафорией из фарфорово-белозубых улыбок, пустых словес по поводу «гуманизма» и «общечеловеческих ценностей».

Итак, сегодняшний неокочевник — это блестяще образованный, хорошо знакомый с современными психотехнологиями человек, говорящий на американизированном английском языке. Его профессиональная сфера деятельности — спекулятивные финансы, структуры власти, политтехнологии, маркетинг, масс-медиа, отрасли санкционированного и несанкционированного насилия. Манипулятор психикой миллионов людей, хладнокровный спецназовец-убийца и мафиози, пожиратель компаний и специалист по недружественным поглощениям — вот герои нового времени.

Неокочевники повелевают деньгами, этим всеобщим эквивалентом универсальных ресурсов: власти, информации, товаров и услуг. Эти «чужие» захватили главные медиа-сети, и с помощью их управляют мозгами миллиардов обывателей, внушая им слепую веру в ценность доллара. При этом современный неокочевник не привязан к какой-нибудь стране, он космополитичен, лишен корней.

Грубо говоря, новые кочевники из официантов стали владельцами ресторана, оттеснив прочь творцов-поваров. Новый кочевник ничего не создает — он лишь грабит, присваивает созданное другими, в этом мало отличаясь от покрытого татуировками гунна. Но, в отличие от древнего предтечи, новый кочевник орудует уже не с помощью коня, лука со стрелами и аркана, а используя самые современные технологии присвоения, насилия и манипулирования. Не кривая сабля, а компьютер с Интернетом, сотовый телефон, факс-модем и электронная пластиковая карточка — вот его оружие. Сама виртуально-спекулятивная экономика есть не что иное, как системная «захватывающая» технология неокочевников.

Конные варвары прошлого все несли с собой, нигде не оседая. Новый кочевник тоже легко перемещается по миру, а современные телекоммуникации позволяют ему вести дела хоть из Антарктиды. Его главное имущество — деньги, но их не надо носить в сумах да мешках. Деньги нынешних кочевников — сочетания электронных цифр. У них — стандартизованные вкусы. Они самодовольны и эгоистичны. Они пахнут изысканной парфюмерией, а не конским потом и месяцами немытым телом, как их гуннские предтечи. Но налёты их не менее страшны и разрушительны, и после их кризисов да спекуляций остаются и трупы, и пожары. Впрочем, они иногда пускают в ход и настоящее оружие: крылатые ракеты, и бомбардировщики-»невидимки», как это было в Югославии и в Ираке.

У них одна лишь страсть — властвовать и упиваться властью, делать деньги из денег, потреблять и присваивать. Поэтому они стирают границы, норовя глобализировать мир, сделать его бескрайним кочевым пространством. Именно поэтому они требуют от нас «открытости», и готовы ломать через колено тех, кто хочет защититься от них любыми барьерами — таможенными или культурными.

О них здорово высказался премьер-министр Малайзии бен Махатхир в сентябре 1997-го. По его словам, торговля валютой на самом деле превышает по объему раз в двадцать реальный объем товаров и услуг.

«Эта огромная торговля в действительности не приносит миру ощутимой выгоды, помимо прибылей и убытков тех, кто в ней участвует. Простые люди не получают от этого ни существенного прироста числа рабочих мест, ни продуктов, ни услуг…»

«…Нам говорят, что мы не станем цивилизованными, если не будем одобрять операции на международном финансовом рынке. Большие страны рассказывают нам, что мы должны согласиться с тем, что станем беднее, потому что в этом и заключаются международные финансы. Очевидно, нам не хватает мудрости для того, чтобы согласиться с потерей денег для того, чтобы обогатить манипуляторов…»

Наш добрый знакомый, доктор экономических наук Михаил Делягин выразил суть нового кочевничества еще резче. Нынешнему финансовому капитализму, по его мнению, не нужно захватывать территории и строить там свои предприятия. Важно другое: превратить целые страны в экономические руины, среди которых люди ошалело гоняются за долларами, укрепляя их положение. А еще — выкачать из этих стран и переправить в свои лаборатории лучшие умы. Для создания полного информационного и технологического превосходства над всем миром. Они должны разрушать других, чтобы процветать. Пропасть между их западными базами и остальным миром должна только углубляться. Богатство — немногим, остальных — в вечную и беспросветную нищету.

«Данный разрыв углубляется кардинальным изменением ключевых ресурсов развития: это уже не пространство с закрепленным на нем производством, но в первую очередь мобильные финансы и интеллект. Соответственно, эффективное освоение территории — уже не оздоровление находящегося на ней общества, но, напротив, изъятие (обычно через кризис) его финансов и интеллекта. При этом прогресс более развитого общества идет за счет деградации и разрушения осваиваемого, и масштабы деградации, как всегда при развитии за счет разрушения, превосходят выигрыш более развитого общества.

Таким образом, глобализация качественно изменила сотрудничество между развитыми и развивающимися странами: созидательное освоение вторых первыми при помощи прямых инвестиций уступает место разрушительному освоению при помощи изъятия финансов и интеллекта. Осмысление этого перехода породило понятие «конченых стран», утративших не только важнейшие — интеллектуальные — ресурсы, но и способность их производить.

При этом единство рынка обеспечивает всеобщность и небывалую остроту конкуренции, объективно усиливающей сильных (в первую очередь США) и ослабляющей слабых. Углубляя технологически обусловленную пропасть между развитыми и развивающимися странами («золотым миллиардом» и остальным человечеством), конкуренция из механизма воспитания и развития слабых обществ превратилась в механизм ихуничтожения.