Все повторяется. Страна вновь погружается в кровь и кабалу.
Надо знать свою историю, помнить её и не допускать повторения.
Есть один из величайших подонков, который появился на Земле – это Троцкий. Те крайне немногочисленные силы, которые затесались в еврейский народ, укрываются за его именем, укрываются за вывесками холокоста и антисемитизма, крайне удобно устроились.
Это – немногочисленные банкирские кланы, которые сегодня управляют миром. Они под себя создали матрицу и сетевую структуру, которая выполняет их волю и помогает держать в узде подконтрольные страны.
Они контролируют ФРС, ВТО, всемирный банк и так далее. Все партии, пресса и многочисленные ветви власти в ключевых странах находятся фактически под пятой и на прямом кормлении у древних банкирских кланов. Но в критические моменты истории эти кланы выпускают против простых людей своих кровавых мясников, своих велиаровых тварей, своих бессмертных Троцких. Они талантливо выращивают и воспроизводят их в своей среде, в своем гнезде. На Украине в наши новые послереволюционные дни выполз из троцкистской щели новый кровавый молодой мясник – товарищ Коломойский. А в Нью-Йорке в наши дни негодяи и преступники выпускают книги, в которых обеляют палача Троцкого. Сволочи не имеют стыда и совести, они имеют расщепленную душу шизофреников и пишут о Троцком – это один из 10 величайших сынов еврейского народа. Они, эти издатели и руководители еврейских общин, эти хасидские раввины фактически нашептывают в ушко маленьким еврейским детям – Троцкий хороший, он – герой. Героям-коломойским слава!!! Это – банкирский фашизм, это та темная реальность, это смерч, который прокатывается в чужой стране по воле и на деньги древних банкирских кланов. Смерч прокатывается по чужим странам, отданных таким, как Троцкий, таким, как Коломойский, отданных на ритуальное заклание. В случае разборок и обвинений банкиры сразу ныряют за спины еврейского народа, прикрываясь холокостами и антисемитизмом. Это – гениальный и талантливый ход. При любой революции и завоевании страны набирать немногочисленных исполнителей среди рассеянного по миру еврейского народа, делать свои фигеле-мигеле руками и мозгами немногочисленных проходимцев, получать свой гешефт, а потом орать на всех углах – обижают…
Есть причина - есть следствие.
Есть начало – есть конец.
Есть деяние – есть воздаяние.
Часть 7. КРУГ СЕДЬМОЙ. ВЕЛИКАЯ ШАХМАТНАЯ ИГРА - СМЕРТЬ КАЩЕЯ ИЛИ ЖИЗНЬ ЧЕЛОВЕКА.
Но тут появился перед Иван-царевичем кащей бессмертный со своими слугами. Только захотел кащей повелеть своим слугам схватить Иван-царевича и заточить его в темницу, как поднял одной рукой Иван свой меч-кладенец. Испугались тут слуги кащея и разбежались – кто куда. Второй рукой достал Иван-царевич яйцо со смертью кащея. Задрожал тут кащей бессмертный от страха, упал на колени и стал просить оставить ему жизнь. Не поверил Иван-
царевич кащею, разбил яйцо и достал из него иголку с кащеевой смертью. Еще раз взмолился кащей и стал предлагать все свое золото в обмен на жизнь. Посмотрел Иван-царевич на Василису, которая раньше дрожала от страха и разломил иголку на глазах у кащея.
Кащей закричал, оставил от себя клубы дыма и исчез. Всё его злато после этого превратилось в глиняные черепки.
Посадил Иван-царевич Василису прекрасную на верного коня и повез её к батюшке.
Вскоре была свадьба весёлая и пир на весь мир. Родились и растут у Ивана-царевича красивые, работящие и умные дети. И до тех пор, пока Василиса премудрая учит их уму-разуму – никогда больше кащею не будет дозволено вновь появиться на нашей прекрасной Земле.
К костру подлетали и вились невдалеке немногочисленные мошки, но злобных летних комаров не было. Ночь уже наступила, становилось все свежее и прохладнее. В нескольких десятках метров к востоку от костра раздался неясный шум и шорох крыльев. На ветви старой чахлой сосны села какая-то крупная птица. На фоне ночного неба среди мерцающих звезд прорисовался силуэт филина. Два огромных круглых глаза отражали неяркие всполохи костра…
Виктор сходил к машине, достал из багажника два легких и коротких пледа - разорванное пополам старое шерстяное одеяло. Друзья набросили ткань на плечи, удобно укутались и уселись перед огнем. С трудноразличимыми ночными звуками пробегали и исчезали очередные минуты, изредка добавлялся хворост в тлеющие угли, а собеседники погружались в свою внутреннюю тишину, сливались с северной ночью и готовились к продолжению своего затянувшегося на марафонскую дистанцию диалога. Филин молча сидел на своей ветке, изредка ухал и тоже чего-то ждал…