Последним толчком для Гитлера стало публичное обращение Папена в Марбургском университете 17 июня 1917 года, в котором он предостерег от «второй революции» и сделал выпад в сторону культа личности, сложившегося вокруг Гитлера. Он объявил, что настало время прекратить постоянные беспорядки нацистской революции. Речь, написанная советником Папена Эдгаром Юнгом, была направлена против «эгоистичности, слабохарактерности, неискренности, трусости и заносчивости», царивших в сердце так называемой «немецкой революции». Слушатели ответили на эту речь громом аплодисментов. Вскоре после этого, когда Папен появился на модных лошадиных бегах в Гамбурге, толпа встретила его криками одобрения и возгласами «Хайль Марбург»[28]. После огорчительной для Гитлера встречи с Муссолини в Венеции Гитлер выпустил свое раздражение на Папена, даже еще до того, как узнал о его речи вице-канцлера в Марбурге. В обращении к тем, кто остался верным партии в Гере, Гитлер высказался против «маленьких пигмеев, пытающихся остановить идею нацистов». «Смешно, когда такой маленький червяк пытается противостоять такому мощному обновлению народа. Смешно, что такой маленький пигмей возомнил, что он способен несколькими пустыми фразами помешать колоссальному человеческому обновлению». Он грозился, что сжатый кулак народа «расплющит каждого, кто предпримет даже самую незначительную попытку саботажа»[29]. В то же время Гитлер, в ответ на жалобу вице-канцлера, угрожавшего уйти в отставку, обещал остановить стремление СА устроить «вторую революцию», а также выдвинул предложение, слишком быстро принятое Папеном, обсудить всю ситуацию с больным президентом[30]. Не в первый раз Папена убаюкало ложное чувство уверенности, которое принесли ему неискренние обещания Гитлера и неоправданная вера во влияние Гинденбурга.
Гитлер поспешил проконсультироваться с Гинденбургом. Прибыв в Нойдек 21 июня, он столкнулся с Бломбергом, обсуждавшим с президентом речь Папена. Военачальник дал понять, что если штурмовиков немедленно не прижать к стенке, Гинденбург будет готов объявить военное положение и сделать так, что власть окажется в руках армии[31]. Гитлер должен был начинать действовать, у него не было другого выбора. Он начал планировать свержение Рёма. Политическая полиция вместе с Гиммлером и его помощником Рейнгардом Гейдрихом, начальником Службы безопасности СС, начала фабриковать доказательства того, что Рём и его штурмовики планировали всенародное восстание. Старшим офицерам СС представили эти «доказательства» и дали инструкции по тому, как справляться с возможным путчем. Были составлены списки «политически неблагонадежных» людей, и 30 июня местным лидерам СС сообщили, что им могут повелеть убить некоторых из них, в особенности тех, кто оказывает сопротивление. Армия передала свои ресурсы в распоряжение СС, на случай серьезного конфликта[32]. «Горе постигнет каждого, решившего предать Фюрера и распространяющего снизу революционную агитацию»[33].
27 июня Гитлер встретился с Бломбергом и Рейхенау для того, чтобы укрепить сотрудничество с армией; после этого они исключили Рёма из Союза немецких офицеров и привели армию в полную готовность. Бломберг опубликовал в главной ежедневной газете нацистской партии «Фёлькишер Беобахтер» статью, в которой было объявлено об абсолютной верности рейхсвера режиму. Тем временем Гитлер, судя по всему, узнал, что Гинденбург согласился на аудиенцию с Папеном, назначив ее на 30 июня, то есть на день, на который была запланирована акция против СА. Это утвердило нацистов во мнении, что нужно использовать эту возможность и ударить также по консерваторам[34]. Нервный и беспокойный, Гитлер попытался избавиться от своих подозрений, отправившись на свадьбу местного гаулейтера в Эссене, откуда он позвонил адъютанту Рёма в пансионат в Бад-Висзее, приказав лидерам СА встретить его там утром 30 июня. Затем Гитлер в спешке провел в Бад-Годесберге конференцию с Геббельсом и Зеппом Дитрихом, офицером СС, командующим его личной охраной. Он сообщил удивленному Геббельсу, ожидавшему только удара по «реакционерам» и пребывающему в неведении касательно всего остального, что на следующий день начнет действия против Рёма[35]. Геринг был отправлен в Берлин, чтобы руководить действиями, проводимыми там. Начали ходить фантастические слухи, и встревожились уже и сами СС. Ночью 29 июня около 3000 штурмовиков неистовствовали на улицах Мюнхена, кричали, что пресекут любую попытку предать их организацию, выкрикивали обвинения в адрес фюрера и армии. Впоследствии Адольф Вагнер, мюнхенский гаулейтер, вос-становия спокойствие, но подобные демонстрации происходили и в других местах. Когда Гитлер узнал об этих событиях, прилетев в 4.30 утра 30 июня 1934 года в Мюнхенский аэропорт, он решил, что не может дожидаться запланированной конференции руководителей СА, на которой он собирался начать чистку. Теперь нельзя было терять ни минуты[36].
28
Franz von Papen, Memoirs (London, 1952), 307-11; Hans-Adolf Jacobsen and Werner Jochmann (eds.), Ausgewahlte Dokumente zur Geschichte des National-sozialismus (3 vols., Bielefeld, 1961).
34
O’Neill, The German Army, 72-6; Longerich, Die braunen Bataillone, 215-17; Ian Kershaw, Hitler, I: 1889 — 1936: Hubris (London, 1998), 510-12; Domarus, Hitler, I. 466-7; Bessel, Political Violence, 131-3; Hohne, Mordsache Rohm, 239-46.