Но на территории, оккупированной после 17 сентября 1939 г. Красной Армией, происходили ничуть не менее страшные вещи. Оккупация восточной части Польши предусматривалась советско-германским договором[78]. СССР занял 201 000 квадратных километров польской территории с населением в 13 миллионов человек. Красная Армия взяла 200 000 польских военнопленных. Часть их была отпущена по домам, в особенности это касалось тех, кто был родом из к тому времени оккупированных немцами территорий страны. Часть пленных распределили по трудовым лагерям в юго-восточной Польше для использования на строительных работах. Офицерский состав, а также захваченных польских таможенных чиновников, полицейских, тюремных охранников и представителей военной полиции общей численностью в 15 000 человек перебросили в лагеря на территории Советского Союза. В апреле — мае 1940 г. органами НКВД партиями по примерно 4,5 тысячи человек пленные доставлялись в Катынский лес в 20 километрах западнее Смоленска, где их тайно расстреливали и хоронили в братских могилах. В общей сложности было убито около 15 000 польских офицеров. Лишь приблизительно 450 из этих 15 000 членам Коммунистической партии или им сочувствующим удалось выжить. По некоторым оценкам было уничтожено примерно 20 000; точное число жертв так и остались неизвестными. Большинство польских пленных составляли офицеры, призванные из запаса: профессора, доктора, землевладельцы, государственные служащие и т.д.[79]
Их истребление было лишь частью широкомасштабной кампании СССР, целью которой было уничтожение польской национальной культуры. Оно сопровождалось массовыми актами насилия в городах и селах восточной Польши, в ходе которых многие тысячи поляков были зверски убиты членами стихийно созданных полувоенных формирований из числа местных украинцев и белорусов — национальных меньшинств, проживавших в восточных регионах Польши. Все происходило с молчаливого согласия, а нередко при полном одобрении советских оккупационных сил. После фарса в форме плебисцита эти оккупированные территории были включены в состав СССР со всеми вытекавшими из этого экономическими и социальными последствиями — конфискацией в пользу государства частных предприятий, землевладений, назначением новых административных органов — Советов — преимущественно из числа проживавших там украинцев и белорусов. Польские памятники были разрушены, улицы переименованы, книжные магазины и культурные учреждения закрыты. Полмиллиона поляков было заключено в тюрьму на территории, занятой советскими войсками. Многие из них были подвергнуты пыткам, расстреляны или осуждены на длительные сроки заключения. Началась кампания массовых высылок. Высылке подлежали: члены всех политических партий, кроме коммунистической, сотрудники полиции, тюремные охранники, офицерский состав и добровольцы Войска Польского, активные члены католической церкви и ее организаций, аристократы, землевладельцы, банкиры, промышленники, владельцы гостиниц, ресторанов, беженцы, «лица, собравшиеся бежать за границу», и даже «филателисты и эсперантисты». Почти все представители польской технической интеллигенции в занятых областях также были арестованы и высланы. Во многих случаях вместе с их семьями. Всего было депортировано около 1,5 миллиона человек. В первой половине 1940 г. они были помещены в вагоны для перевозки скота и в них, стоя, транспортированы в колхозы Казахстана и в другие отдаленные регионы СССР. Десятки тысяч поляков, лояльных прежнему режиму и не принимавших марксистско-ленинскую идеологию, были арестованы, осуждены по сфабрикованным обвинениям и отправлены в трудовые лагеря Сибири. После нападения Германии на Советский Союз в июне 1941 г. в живых из них осталось не более трети. К этому времени советская политика в оккупированной Польше несколько смягчилась, а возрастающая обеспокоенность Сталина возможной поддержкой украинским населением германской агрессии заставила его пойти даже на меры, направленные на частичное возрождение польской национальной идентичности, использовав в своих интересах традиционную германофобию поляков. Но как бы то ни было, нанесенный полякам советской оккупацией урон был ничуть не меньшим, чем от немецкой[80].
78
Для сравнения см. Waclaw Dlugoborski, ‘Deutsche und sowjetische Herrschaftssysteme in Ostmitteleuropa im Vergleich’, далее в Gerhard Otto and Johannes Houwink ten Cate (eds.),
79
Janusz K. Zawodny,
80
Sword, ‘Poland’, 698-699; Garlinski,