Рядовой и унтер-офицерский состав в большинстве своем разделял многие из антисемитских предубеждений относительно «восточных евреев», вбивавшихся в их головы начиная с 1933 г.[86]Наглядным примером такого отношения может служить высказывание начальника штаба 8-й армии Бласковица генерала Ганса Фельбера. 20 сентября 1939 г. он назвал евреев Лодзи «грязной и хитрой сворой». Бласковиц выступал за их высылку. А во время посещения еврейского квартала городка Кельце 10 сентября 1939 г. сопровождавший его руководитель прессы Отто Дитрих отметил: «Внешность этих людей просто неописуема... Они живут в убийственной грязи, в таких лачугах, в которых даже последний немецкий бродяга и ночи бы не выдержал». «Это уже не люди, — заметил Геббельс после посещения Лодзи в начале ноября 1939 г., — это животные. Так что решение должно быть не гуманитарного, а хирургического порядка. Здесь необходимо предпринять ряд шагов, причем — шагов радикальных. В противном случае Европа погибнет от еврейского мора». По распоряжению Геббельса в Польшу были отправлены съемочные группы еженедельной кинохроники. Еврейские общины и раввинов вынудили участвовать в отвратительных инсценировках — евреев снимали на скотобойнях, где они якобы совершают ритуальный забой скота. Весь этот материал был собран под личным контролем Геббельса и Гитлера и затем систематизирован в полнометражный документальный фильм под названием «Вечный жид», вышедший год спустя, в ноябре 1940 г., в немецкий прокат[87].
Общая атмосфера расовой ненависти и презрения поощряемых наставлениями Гитлера армейских генералов перед началом войны ясно и недвусмысленно давала понять, что армия вправе взять от евреев Польши все, им ранее принадлежавшее. Едва германские войска вошли в Варшаву, как начались массовые разграбления еврейских магазинов и самих евреев. Один еврейский учитель Хаим Каплан в своем дневнике записал 6 октября 1939 г. о том, как немцы ворвались в его квартиру и изнасиловали его домбработницу-польку (насиловать еврейских женщин было строжайше воспрещено пресловутыми Нюрнбергскими законами, впрочем, нередко делались и исключения). После этого они побоями попытались получить с Каплана деньги (Хаим успел спрятать их в надежном месте). Каплан писал и о том, что даже офицеры открыто издевались над евреями на улицах, отрезали им бороды. Еврейских девушек заставляли убирать общественные отхожие места, причем вместо тряпья они должны были использовать собственную одежду. Дневник Хаима Каплана — хранилище бесчисленных зверств, актов садизма и вандализма в отношении варшавских евреев.
22 октября 1939 г. германские войска пригнали грузовики для сбора и отправки всего, что было награблено в еврейских магазинах Замостья — ближайшего крупного города от тех мест, где проживал Клюковский. Восемь дней спустя немецкие армейские офицеры реквизировали все наличные деньги и драгоценности у всех евреев города[88]. Распоясавшиеся грабители уже не стеснялись применять силу. Когда немцы в середине октября 1939 г. уже прочно обосновались в Замостье, Зыгмунт Клюковский писал в дневнике о том, что по их приказу «евреи должны были подметать улицы, чистить придорожные канавы... А перед началом работы цинично требовали «с полчасика поразмяться физически» — сделать парочку гимнастических упражнений. Принимая во внимание преклонный возраст многих жертв, нередко это оборачивалось смертью стариков. «Немцы бесчеловечно относились к евреям, — писал он 14 октября 1939 г. — Отрезали им бороды, а иногда и просто выдирали целые клоки волос». 14 ноября 1939 г. была сожжена дотла городская синагога, кроме того, несколько прилегавших домов, где проживали евреи. Все происходило по тому же сценарию, что и 9—10 ноября 1938 г. в Германии. Еврейская община обязана была выплатить огромный штраф в качестве «компенсации». А уже начиная с 22 декабря 1939 г. все евреи в возрасте от 10 лет и старше должны были носить желтую звезду на рукаве, а на вывесках магазинов также должно быть указание, что, дескать, они принадлежат евреям. Медицинскую помощь евреи должны были получать только от еврейских врачей. Однажды Клюковский увидел, как на улице одному пожилому еврею стало плохо, и, прежде чем подойти к нему и оказать помощь, он вынужден был озираться по сторонам. «Мне было страшно стыдно, — признавался он в дневнике 29 марта 1940 г. — Я даже не указал его фамилии на выписанном рецепте. До чего мы дошли? Оказание медицинской помощи карается тюремным заключением!»
86
Walter Manoschek (ed.), ‘Es gibt nur Eines fuer das Judentum: Vernichtung’: Das Judenbild in deutschen Soldatenbriefen 1939—1941 (Hamburg, 1997 [1995]).
88
Klukowski,