Геринг уже 2 июля распорядился сжечь «все дела, связанные с акциями двух последних дней». Геббельс же запретил публиковать в газетах объявления о смерти убитых 30 июня и 1 июля. Задним числом рейхстаг принял специальный закон, согласно которому все действия, предпринятые «для подавления попытки государственной измены» 30 июня, 1 и 2 июля 1934 года, были признаны законными как «вызванные государственной необходимостью».[40]
Черед Рема настал 1 июля. Вечером в его камеру вошли комендант концлагеря Дахау Теодор Эйке и его адъютант Михаэль Липперт. Они положили на стол пистолет и свежий номер «Фёлькишер беобахтер», где говорилось о подавлении путча. Рему дали десять минут на размышление. Но он стреляться не стал. Тогда Эйкке и Липперт просто разрядили в Рема свои парабеллумы. Перед смертью Рем рванул рубашку на груди, но кричать «Хайль Гитлер!» не стал.
Адъютант Брюкнер представил Гитлеру в качестве доказательств разложения верхушки штурмовиков ресторанные счета, обнаруженные в берлинской штаб-квартире СА. Рем и его друзья оказались тонкими ценителями ресторанной кухни. Среди выписанных ими из-за границы деликатесов были лягушечьи окорочка, птичьи языки, акульи плавники, яйца чаек, а также старые французские вина и лучшие сорта шампанского. У вегетарианца и трезвенника Гитлера подобное гурманство и расточительство вызывало презрение: «Нет, это никакие не революционеры! Для них наша революция слишком пресная!»[41]
Как политик Гитлер полностью переиграл и Рема, и монархистов из окружения Гинденбурга. У вождя штурмовиков вообще не было ни какой-либо оригинальной политической программы, ни ясных представлений, каких именно целей он добивается и какие инструменты надо применить для их достижения. Для штурмовиков и членов НСДАП настоящим вождем был не Рем, а Гитлер. После падения Рема во главе СА был поставлен предатель Лутце, чьи полномочия были значительно ограничены. В частности, он уже не являлся членом кабинета. Роль же штурмовиков, которые теперь не имели права носить оружие, свелась, как Гитлер предлагал в свое время Рему, к допризывной подготовке молодежи и резервистов. СС и СД были выделены из состава штурмовых отрядов. С 1934 по 1938 год численность СА сократилось с 3 до 1,2 млн человек, и никакой политической роли они больше не играли.
Третий рейх в мирные дни
Расправа с Эрнстом Ремом и другими лидерами штурмовых отрядов была продиктована тем, что перед началом широкомасштабного наращивания вооруженных сил и вооружений Гитлеру необходимо было избавиться от потенциальных конкурентов. И конкуренты внутри партии казались ему более опасными, чем генералы рейхсвера. Гитлер знал, что германский офицерский корпус в своем подавляющем большинстве жаждет реванша, грезит о соединении в одно государство «разделенного народа» и потому не будет препятствовать деятельности национал-социалистов не только по возрождению военной мощи, но и по ее применению против тех, кого Версальский договор зачислил в страны-победительницы. Главное же, только у офицеров и генералов рейхсвера был настоящий военный опыт по организации и руководству большими соединениями войск, по сколачиванию штабов, тогда как Рем и его товарищи в кайзеровской армии в лучшем случае были лишь младшими офицерами. Фюрер заботился о том, чтобы получить в свои руки как можно более качественный инструмент агрессии, который мог дать ему глава рейхсвера генерал-полковник Ганс фон Сект, а не Эрнст Рем. Конечно, потом, в случае победы, кто-то из генералов и маршалов мог бы представлять немалую опасность для Гитлера, если бы в какой-то миг возомнил, что является самым подходящим вождем для германского народа. Но это был неизбежный риск, с которым приходилось считаться.
После расправы с Ремом и руководством штурмовиков Гитлер озаботился устранением с политической арены правоконсервативных политических сил и гарантированием того, что полномочия Гинденбурга после его смерти перейдут к фюреру. С этой задачей Гитлер справился легко. Ведь у окружения Гинденбурга, тех же Альфреда Гугенберга, лидера Немецкой национальной народной партии, и Франца фон Папена, не было на примете сколько-нибудь популярного консервативного политика, способного соперничать с Гитлером. Члены семьи Гогенцоллернов не пользовались доверием народа, и реставрация монархии оставалась несбыточной мечтой. Альтернативы Гитлеру не было, и когда 2 августа 1934 года престарелый фельдмаршал отошел в мир иной, вопрос о его преемнике даже не возникал. Его сын Оскар, выступая 18 августа по радио, заявил: «Мой навеки ушедший от нас отец сам видел в Адольфе Гитлере своего прямого наследника как верховного главу Германского Рейха». О том же писал Гинденбург и в своем политическом завещании. А на похоронах Гинденбурга в Танненберге у памятника победы 7 августа Гитлер завершил свою речь словами: «Почивший полководец, войди в Валгаллу!» [42][43]
42
Залесский К.А. Кто был кто в Третьем рейхе: Биографический энциклопедический словарь. М., 2003. С. 199.