Поэтому скалигеровская хронология безусловно верна. (Сегодня эти доводы уже "не работают". Но начинают появляться другие, аналогичные.)
Критики Морозова и наших работ часто повторяют, что Морозов и будто бы вслед за ним и мы утверждаем, что "древнего мира вообще не было". Почему усиленно повторяется эта явная нелепость? Вероятно, потому, что с ней легко спорить. Любой здравый, но не посвященный в суть дела собеседник согласился: да, действительно, какая-то глупость. В данном случае наши критики применяют весьма распространенный прием псевдонаучной борьбы. Наши исследования вовсе не ставят своей целью доказать, что "древнего мира не было". Конечно, он был.
Проблема не в этом. А в том, когда и где был этот известный сегодня "древний мир", а также когда и где написаны известные сегодня древние тексты? Сколько веков той древности, которая отразилась в письменных источниках, "доживших" до наших дней?
Вернемся к обзору откликов на работы Морозова. В 1907 г. по поводу книги Морозова "Откровение в грозе и буре" в Москве был издан ответ В. Эрна под названием "Откровение в грозе и буре. Разбор книги Н. Морозова". Когда Эрн писал свой ответ, он был знаком только с книгами Морозова "Откровение в грозе и буре" и "Пророки", так как книга "Христос" тогда еще не вышла из печати. Большинство вопросов и возражений Эрна просто не возникли бы, если бы он был знаком и с этой последней книгой Морозова. Мы приведем несколько мыслей Эрна для того, чтобы показать, какие чувства возникают в душе историка при знакомстве с нескалигеровской хронологией.
Например, говоря о сомнениях Морозова в подлинности многих древних документов, Эрн пишет: "Они поражают. Поражают высокомерием естественника, презирающего все другие науки (здесь Анатолий Тимофеевич выразил искреннее удивление, откуда автор взял этот факт?), кроме естественных, отрицающего всякое их значение только потому, что он с ними не знаком… Он говорит, что манускрипты дошли до нас "в копиях средневековых монахов", что напечатаны они были только в XVI и XVII веках. Но что он хочет этим сказать? Разве по отношению ко всей древности, решительно ко всем древним авторам, начиная с Гомера и кончая каким-нибудь Марком Аврелием, мы не находимся точно в таком же положении?
Усомниться в тех манускриптах, которые говорят об Апокалипсисе, – это значит усомниться во всех манускриптах, которые нам остались от древности, ибо все критики, все филологи единогласно утверждают, что эти манускрипты ничем качественно (в смысле сохранности текста, принадлежности к известным эпохам и авторам) не отличаются от манускриптов других… Он объявляет поединок всем многочисленным филологам и историкам XVIII и XIX веков…"
Были не только отрицательные отзывы. Так, Н. Суханов ("Правда" от 27 мая 1928 г.) высоко оценил работу Морозова и призвал к организации широкой научной дискуссии по проблеме хронологии. В частности, он писал: "В сфере критики методов, критики документов, критики длиннейшего ряда утвержденных доселе "истин", Морозов силен и убедителен". Закончил свою статью Суханов так: "Я отдаю себе полнейший отчет в трудности положения. Специалисты усваивают свои истины основательно и крепко. Одни занимаются всю жизнь эпохой Пунических войн, другие – эпохой Сети и Рамзеса, третьи – Вергилием и Горацием. Традиции науки, исходные точки собственных трудов, были усвоены еще в юности. До глубоких седин, преклоняясь перед авторитетами, ученые углубляли познание эпохи – в установленных границах. Надо понять, что значит для такого ученого страшный термин "пересмотреть"! Как это так – пересмотреть жизнь, которую прожил… Но если для этого возник повод, то надо это сделать. Книги Морозова – каковы бы ни были их вес и судьба – явились таким поводом".
Отметим также статью П. Преображенского ("Правда" от 13 мая 1928 г.), статью М. Данана ("Литературная газета" от 18 июня 1929 г.), обзор в сборнике "Очерки историографии Библии и раннего христианства" Г.М. Лифшица, статью Г. Федорова "Откровения и наука" (Новый мир, 1975, № 1). Все эти отзывы не содержат каких-либо конкретных научных возражений.
Отсутствием у критиков Морозова серьезных возражений, возможно, и объясняется то показательное обстоятельство, что по мере выхода в свет все новых и новых томов "Христа" уровень критики идей Морозова быстро падал. Ее тон стал несдержанно скандальным, началось шельмование. Затем критики вообще смолкли и наступило мертвое молчание на несколько десятилетий. Замалчивание научной идеи – один из способов псевдонаучной борьбы, когда все другие легальные и нелегальные средства испробованы и оказались безрезультатными. О Морозове стали вспоминать лишь как об известном общественном и политическом деятеле, народовольце, почетном академике, директоре научного института им. Лесгафта, авторе важных работ по химии и т. п. Если где-то и проскальзывала краткая и малопонятная информация об исторических работах Морозова, она тут же снабжалась пренебрежительным комментарием типа: "Эти бредовые идеи давно выброшены на свалку истории".