Через две недели Томми вернулся.
Мы ужинали. В наш дом возвращалась нормальная повседневная жизнь. Родители не сказали мне, что убили Томми, предпочтя сообщить, что его визит окончен и он «вернулся к себе домой». Иногда я улавливал в доме остаточный запах бензина, но помалкивал. Я просто радовался, что с моей семьей все хорошо.
Солнце садилось, оранжевый свет заката попадал в комнату сквозь окно и дотягиваясь до обеденного стола. Мама и папа сидели на противоположных концах стола, обсуждая прошедший день. Было видно, что они все еще потрясены случившимся, но я восхищался тем, как они стараются вернуться к той нормальной жизни, что была у нас до появления Томми.
Я жевал картошку, когда входная дверь настежь распахнулась. От удара древесина двери треснула, а петли практически слетели. Я резко развернулся.
Мои глаза расширились, и я уронил вилку.
Томми вернулся… и он был в ярости.
Челюсти моих родителей отвисли, но прежде чем они сказали хоть слово, Томми с невообразимой скоростью переместился к нам и опрокинул в сторону кухонный стол. Тарелки с едой разбились об пол, мой отец, практически парализованный от страха, привстал с места.
Абсолютно молча, Томми схватил моего отца за шею, потащил его к стене и пробил его лицом гипсокартонную стену.
Моя мама закричала и ринулась на помощь отцу, но Томми развернулся и одним ударом в челюсть опрокинул ее на пол.
Описавшись от ужаса, я смотрел, как Томми оттащил моего отца от стены. Оглушенный и что-то невнятно бормочущий, отец тщетно пытался освободиться от железной хватки Томми.
С потемневшими глазами, оскалившись, Томми потащил моего отца за горло в гостиную.
Не останавливаясь, он выбросил его сквозь оконное стекло во двор.
Сквозь слезы ужаса я увидел, как Томми обернулся к нам с мамой.
Теперь он улыбался.
Он подошел к моей замершей на полу матери и поднял ее.
«Тебе нужно увидеть это, — мрачно сказал он с искривленной улыбкой. Он посмотрел на меня и мотнул головой в сторону двери. — И тебе тоже, Спенс, вперёд».
Он дотащил мою мать до двери и вытолкнул её наружу. Я не пошевелился, моё лицо застыло в беззвучном крике. Томми посмотрел на меня через плечо и подмигнул: «Не заставляй меня повторять, паренёк. А, и захвати вон ту швабру позади тебя».
В штанах, пахнущих мочой, я слез со стула, взял швабру и подошел к Томми. Томми положил мне руку на плечо и довёл меня так до нашего почтового ящика. Я увидел моего отца, катающегося на траве в своей крови и осколках стекла, и мою плачущую маму на коленях рядом с ним.
Соседи выходили из дома с широко раскрытыми от ужаса глазами. Они смотрели на Томми.
«Подходите поближе! — крикнул он, подзывая их жестом. — Посмотрите на результат ваших действий!»
Я увидел Меган на пороге своего дома, белую как снег. Посмотрев на меня, она заплакала и закрыла лицо руками.
Абсолютно шокированные, наши соседи покорно подошли и встали на маленькой лужайке у нашего дома, смотря на мою маму и папу.
«Это все ваша вина», — сказал Томми, смотря каждому прямо в лицо.
Вдруг он вырвал швабру из моих рук. Быстрым движением он оторвал щетку и отбросил ее в сторону, а затем подошел к моему отцу с грубо обломанной рукояткой швабры. Мать закричала и попыталась прикрыть своего окровавленного мужа своим телом, но Томми пнул ее прямо в лицо.
«Ну-ка поднимайся», — прорычал Томми, за волосы поднимая моего отца и ставя его на колени.
Осколки стекла торчали из его лица. Мой отец посмотрел на Томми глазами, полными боли.
«Не переживай, я позабочусь о твоем сыне», — прошептал Томми.
Он поднял обломанную палку над головой, как копьё, и вогнал её моему отцу прямо в рот. Она прошла через его горло, вышла наружу из живота и вонзилась в землю. Кровь брызнула из моего отца подобно гейзеру, запачкав безупречное лицо Томми. Моя мама выла, ее покрасневшие глаза безумно смотрели по сторонам, а мой отец захрипел и умер. Рукоятка швабры торчала из его губ.
Соседи были парализованы этим зрелищем, несколько женщин рыдали при виде такого звериного насилия. Побледневшие мужчины начали, отца Меган стошнило на дорогу около дома.
Кровь капала с лица Томми. Он повернулся ко всем с посветлевшим лицом.
«Хочу, чтобы вы вспомнили этот момент в следующий раз, когда надумаете разжигать костерки. Я ясно выразился?»
Все смотрели на моего отца, прибитого палкой к земле.
«Я сказал: ясно ли я выразился?» — повторил Томми уже без улыбки.
Все медленно кивнули, утирая слёзы.
Томми ткнул пальцем на тело моего отца: «Избавьтесь от него. Мне нужно уложить его сына».